и проговорила по слогам: – ба-ба-лай-ка.
– Балалайка, – поправил я, еле сдерживая смех. Но заниматься просветительской деятельностью сейчас было не время.
– Сьюзен, – сказал я шепотом, – если мы выберемся отсюда, я тебя обязательно приглашу к себе на родину, и ты сама увидишь пушистых мишек на наших улицах, и мы будем кормить их с рук.
Сьюзен идея понравилась.
– Здорово! А они не кусаются? – спросила она опасливо.
– Нет… У меня прямо дома живет один старый толстый медведь. Обычно он приносит мне тапочки для отдыха после работы, а когда смотрю телевизор – кладет голову мне на колени, – я будто рассказывал ей и себе сказку, стараясь хоть на минуту отвлечься от гнетущей реальности.
– Я тоже хотела бы завести доброго, воспитанного такого медведя, а то у нас все собаки, кошки… никакой оригинальности, – вздохнула Сьюзен.
– Я тебе подарю одного, – сказал я, – но для этого надо попытаться выбраться отсюда.
Сьюзен осторожно, на цыпочках подошла к окну.
– Нет, отсюда нам не выпрыгнуть, – она грустно покачала головой, – высоко.
Я не мог с ней не согласиться. С высоты двенадцатого или тринадцатого этажа, где мы находились, можно было спрыгнуть только на тот свет. Возможность сбежать через дверь оставалась единственной, но казалась мне еще менее реальной.
Я стал успокаивать девушку, а, скорее, самого себя:
– Сьюзен, не бойся. Я обязательно что-нибудь придумаю.
Но Сьюзен как бы и не проявляла особого беспокойства по этому поводу. Я подумал с грустью, что эта девчушка так хорошо держится, потому что не догадывается, для чего ее привезли в это учреждение. Вот уж поистине психология юности – жизнь кажется бесконечной, и все беды, несчастья случаются только в романах, кино, у кого-то, но только не у меня… А впрочем, может это и хорошо.
– Ты давно здесь? – спросил я ее.
– Не-а, меня вчера приволокли сюда какие-то гады.
– А как ты к ним попала?
– Я сама не поняла. Короче, один мой знакомый-режиссер посоветовал мне обязательно сняться в кино, потому что у меня талант и внешность, и все такое… Правда, я красивая? – обратилась она ко мне с вопросом, предполагающим только положительный ответ.
– Ну, ничего… – выдавил из себя я.
– Вот-вот. Я тоже думаю, что я совсем даже ничего, – удовлетворенно подтвердила она мой скупой комплимент, и продолжила уже сердито:
– Мы с ним встретились, чтобы договориться о кинопробах. Но в его машине меня скрутили, завязали глаза, и больше я ничего не помню. Очнулась уже здесь.
Она хитро сузила глазки:
– Но я обманула охранников – не показала виду, что пришла в сознание, и эти гады думали, что я сплю. Когда они вышли, я тихонько выбралась в коридор и юркнула в первую же открытую дверь, и очутилась у тебя. А как тебя зовут? – наконец-то задала она вопрос, с которого я начал наше знакомство.
– Грег, – представился я.
– Интересно… В России имена такие же, как в Америке, – удивилась она.
– Не совсем. Вообще-то меня зовут Григорий.