Еле имя своё вспомнил.
Ада достала из сумочки тонкую ментоловую сигарету и прикурила от протянутой Стенишем зажигалки.
– Я не пошлю тебя, если решишь меня угостить. Я буду «Космополитен».
Стениш улыбнулся и кивнул бармену. Ладони его предательски потели, а глаза блуждали по стойке и рядам бутылок, лишь бы не смотреть в сторону Ады.
«Только бы не подумала, что я клеюсь», – пронеслось у него в голове.
– Не бойся, не подумаю.
Фраза вынудила Стениша посмотреть ей в глаза. Чёрные. Красивые.
– Ты телепат? – спросил он.
Она кивнула.
– Обычно после такого открытия большая часть мужиков отстаёт сама собой.
– Стрёмно, наверное, – слово из приютского лексикона вырвалось как-то само.
– Напротив, это к лучшему. Уходят те, кто боятся.
– Я не боюсь, – в голове Стениша сами собой всплыли образы госпожи Н и перепачканных воспитанников.
– Я знаю.
Алые губы коснулись ледяной красноты коктейля.
– Чем занимаешься, Ричард? Где же это несколько дней идут за сотню лет?
– Я воспитатель.
– Сказал «воспитатель», подумал «надзиратель», – улыбка дрожала на уголке губы.
Стениш вздохнул.
– Ты не могла бы?..
– Конечно-конечно. Я не читаю специально. Просто некоторые мысли очень сильны.
Стениш кивнул в знак того, что всё нормально.
Вторая порция коктейля и виски подходила к концу. Пустой и такой лёгкий разговор освобождал голову от суеты и взваленных на себя обязанностей. Она смеялась, дотрагиваясь пальцами до руки Стэниша. После каждого глотка на губах оставалось всё меньше помады. И всё меньше напряжения между ними. И всё больше выпитого спиртного.
– А знаешь, как я сбрасываю усталость? – спросила Ада. – Танец! Я танцую! Тебе тоже стоит попробовать.
Она оглянулась, убедилась, что несколько человек хаотично движутся под музыку, и сказала:
– Пойдём!
– Я не умею.
– Чушь!
Она бросила бармену сумочку, схватила Стениша за руку и потащила за собой.
Музыка ловила её тело и подсказывала движения. Хвост распался, мягкие локоны упали на плечи. Её руки легли ему на плечи, пальцы сомкнулись в замок на затылке. Аромат ментола и коктейля срывался с губ, дразня мужчину. Он притянул её к себе, нашёл языком её язык. Горячий поцелуй обжёг обоих, но не остановил. Они поглощали друг друга, травились ядом страсти. И тогда это казалось им правильным.
Потом он винил себя за слишком большое количество виски, оказавшееся предателем похуже Иуды. Но в тот момент его рассудок не воспринимал ничего, кроме её тела. Он не помнил, когда всё изменилось. Вместо душного бара вдруг холод кафеля в сортире. Её ягодицы на краю раковины и ноги вокруг его бедер. Чёрная блузка задрана к подбородку. Его губы жадно блуждают по нежным соскам. Она дышит ему в ухо:
– Ричард, ещё, Ричард…
Ему так нравится слышать своё имя, нравится быть внутри этой женщины, ощущать её дрожь, слышать протяжные стоны.
– Мне