в камеру для допросов, штабс-капитан окинул приговорённого к виселице террориста внимательным взглядом, применив метод Чезаре Ломброзо: форма лба говорила об упрямстве, подбородок же – о слабом характере. Уши с большими козелками прямо-таки кричали о трусости. Что ж, типаж подходящий!
– А где мой прежний защитник, господин Ларский? – растерянно спросил Воронин.
– С ним случилось несчастье: ногу сломал, – соврал Петровский, – Теперь ваши интересы буду представлять я. Позвольте отрекомендоваться: Глинский, Яков Семёнович.
Воронин насупился:
– Еврей?
«О! Он, ко всему прочему, ещё и юдофоб? Совсем хорошо!»
Среди революционеров евреев было много!
Фальшивый Глинский изобразил на лице удивление.
– Разве я похож на семита? Посмотрите на мой овал лица! На мой нос! – с этими словами он повернулся в профиль, – К вашему сведению, милостивый государь, я почти дворянин!
Воронин не стал уточнять, что значит «почти дворянин», но профиль «адвоката» внушил доверие.
– Я тут ещё одно прошение сочинил, Яков Семёнович. Вот, посмотрите.
Взяв протянутую бумагу, Петровский прочитал её сквозь лорнет. Вздохнул:
– К сожалению, вы тут ничего нового и убедительного не написали. Разве что, о больной матушке, которая вашу казнь не переживёт. Государь отказался вас помиловать. И знаете, почему?
– Почему? – заинтересовался Воронин.
– Сказал, что, пардон, рожа у вас противная.
– Да он же меня не видел!
– Портрет ваш видел в газете. Судебный художник, помните, на процессе вас рисовал?
Воронин поник.
– Что же делать, Яков Семёнович? Неужто, никакой надежды? Ведь, я этого сатрапа даже не ранил!
Петровский, сообразив, что наступил подходящий момент, нагнулся поближе и прошептал:
– Есть люди, заинтересованные в вашем освобождении!
В глазах «подзащитного» загорелась яростная надежда.
– Побег! – ещё тише прошептал искуситель.
Воронин воодушевился:
– А как? Подкоп рыть?! Как в романе сочинителя Александра Дюма «Граф Монте-Кристо»?
– Как, как… Каком кверху! Вас завернут в парусину, привяжут к ногам ядро и бросят в море.
– Но я плавать не умею!
– Я пошутил. Короче: вас выдернут отсюда, но не задаром. Ву компренэ?
– Да я… отслужу! – задохнулся от радости Воронин, – Всё, что угодно!
– В самом деле? А убить, на кого укажут, сможете?
– Это кого это?
– Кого укажут. Ну, скажем, Шабалина.
Шабалин являлся лидером народовольческого кружка, в который входил и Воронин. Подобраться к нему было очень сложно: осторожен был до чрезвычайности, конспирировался постоянно. В квартиру к себе впускал только лично ему знакомых людей. Однажды жандармы попытались его арестовать, но Шабалин открыл ураганный огонь из двух револьверов, убил двоих и ещё двоих ранил, а потом ушёл через потайной ход. Лишь четыре