тебя чувствовать себя здесь чужой. По мне, так это какой-то бред. Прости, но я не вижу ни одной причины для твоей печали.
– Марк, – на выдохе произнесла Ева, кладя руку ему на плечо. – Я была счастлива, когда Нина нашла нас и привела сюда. И я едва не умерла от счастья, когда узнала, что человек, который заменил мне отца, не только жив, но и на самом деле мой отец. И я тогда была уверена, что он тоже счастлив.
– Так и есть, – убежденно сказал Марк. – Господин Вэл души не чает в тебе и Марии…
– Марк, о чем ты? За два месяца он ни разу не взял внука на руки! Ни разу не зашел к нам сам! Даже когда я прихожу к нему или случайно встречаю где-то в доме, он старается сразу уйти. Он нас избегает, я вижу по его глазам, что ему невыносимо видеть меня, а особенно Мария. Мы для него – живое напоминание о Нине. А я не хочу быть причиной его страданий. Поэтому будет лучше, если я уйду из его дома, а может, и из его жизни… по крайней мере до того момента, пока он сам не захочет, чтобы мы в ней были.
Марк слушал Еву и внутренне соглашался с ней, но допустить, чтобы она ушла из этого дома, не мог. Он не знал, что сказать, чтобы убедить ее остаться. Вместо слов он положил голову ей на колени и закрыл глаза.
– Марк, поговори с ним, – успокаиваясь, мягким голосом произнесла Ева, запуская руки в его лохматую шевелюру. – Так нельзя. Мы не знаем, почему и куда исчезла Нина, но все же понимают, что она не могла желать зла и намеренно причинить боль никому из нас. Она любила его, меня любила, Мария, тебя. Как можно отрицать очевидное? Я знала ее два дня, но такое чувство, что всю жизнь.
– Да. И со мной так же. Я не намного больше ее знал, но не сомневаюсь, что ты права – я чувствую то же самое, – проговорил Марк, замирая от удовольствия, которое доставляли ему прикосновения рук Евы. – Нина спасла мне жизнь. Не знаю, как, но уверен, что это она обезвредила тогда Бейтса…
– Вот! – воскликнула Ева. – Невозможно обмануть всех! Она же не фокусник и не гипнотизер, – Ева замолчала и, понизив голос, словно боясь, что ее услышит кто-то еще, произнесла, – и она мама Била. Она не может быть плохой, не может предать того, кого любит. Они так не могут. Я это точно знаю. Бил, не раздумывая, отдал за меня жизнь.
Марк выслушал приговор и встал, не проронив ни слова.
– Прости, Марк, – спохватилась Ева. – Я это не для того сказала, чтобы сделать тебе больно. Просто это правда.
– Конечно, я понимаю, – с грустью сказал Марк. – Ты меня не обидела. Ты тоже верный человек, за это я еще больше… Извини, не буду тебе докучать…
– Ты никогда не докучал мне, Марк, – прервала его Ева. – Ты мне очень нравишься. Это тоже правда. Но я не могу пока, мне нужно разобраться в том, что происходит. Дай мне время, – и Ева посмотрела на него другим, полным нежности и мольбы взглядом. – И себе тоже дай. Ты можешь встретить девушку свободную, не обремененную прошлым и чужим ребенком, и полюбить ее, и быть счастливым.
– Так тебя это сдерживает? Тебя беспокоит, что Марий не мой ребенок? – воодушевился