очень поможет!
–А как же репетиции в парке?
– Я имею в виду запланированный концерт, а не спонтанные отыгрыши, к которым никто не готовится.
Саша ощущала, что он действительно хотел, чтобы она была рядом в этот важный для него день, и не смогла ему отказать.
– Хорошо, я приду, – ответила она, улыбаясь.
– Отлично! – Денис почти подпрыгнул на месте от радости, – кстати, – и он похлопал себя по карману, словно что-то искал, – ты забыла на скамейки.
И он выудил из куртки её мятый рисунок. По всей видимости он старался его разгладить, но ничего не получилось, и в итоге это были довольно старческие морщинистые и поеденные временем руки с большим количеством заломов, а роза вообще размазалась и стала представлять из себя лишь черное облако, нарисованное ребенком, который только учился держать карандаш в руки.
Но Саша покачала в ответ:
– Выбрось, он испорчен, – а затем она посмотрела на дверь, в которую ей до ужаса не хотелось входить. Ей казалось, что если она переступит порог дома, то это навсегда изменит ее жизнь. Лишит дружбы с Семой, растопчет прорастающие зернышки отношений с Денисом, разрушит ее личность. Но выбора не было, и с большим грузом на сердце Саша добавила:
– Мне пора.
Но как же она мечтала остаться здесь, рядом с ним, навечно. Можно было бы просто молчать, но только не идти домой.
– Тогда до субботы?
Голос Дениса был полон надежды, от которой ей захотелось улыбнуться, несмотря на общее подавленное состояние.
– До субботы, – произнесла она.
И дверь гулко захлопнулась за ней.
И снова вокруг неё сгустилась мрачная атмосфера обшарпанного подъезда, годами нуждающегося в ремонте, запах прокуренных площадок и редко убираемых лестничных клеток. И от тепла осеннего солнца, от удовольствия от нахождения рядом с Денисом не осталось и следа.
Саша медленно поднималась по лестнице на свой четвертый этаж. Каждый шаг гулко отбивался от узких стен подъезда, возвращаясь ей в стократном размере, оглушая и придавливая все ниже к полу. И с каждой следующей ступенькой каждый последующий шаг давался все труднее, словно вместо лестницы девушка шла по зыбучему песку – чем выше она поднималась, тем тяжелее становилась её поступь, тем сложнее ей было идти. Но самое тяжкое ее ждало на четвертом этаже, когда казалось, что не суждено ей было добраться до квартиры, так как рюкзак также был заполнен теми же зыбучими песками до самого верха, и даже высыпал то, что не помещалось. Ей даже показалось, что на свой этаж она поднялась быстрее, чем преодолела эти пять шагов от последней ступени до порога квартиры. Саша протягивала руку к двери, и казалось, что даже воздух стал густым и оказывал ей сопротивление, потворствуя ее желанию не входить в эту квартиру, где ее не ждало ничего хорошего.
Но, наконец преграда была преодолена, повернулся ключ с громким щелчком, отразившемся громогласным эхом по пустынной площадке, и открылась дверь, приглашая её в тёмное и неуютное лоно квартиры.
– Я дома, – крикнула Саша, и её голос