ты же знаешь, Рем, – Ран пожал плечами. – Идем? – он указал рукой на приоткрытую дверь.
Потекли пустые разговоры с гостями. Их скрашивали только мелодичный звон бокалов да вино, которое из ягодно-терпкого превращалось в медовую сладость и оставалось приятным послевкусием во рту. Что-что, а выбирать вина отец умел и никогда не скупился на них.
Ран так и остался рядом с Ремом, едва слушая, что говорят другие да как брат бросает несколько скупых слов в ответ. Немного оживленнее стало, когда в комнате появилась Эльста с компанией девушек в цветастых платьях. Выбранные ею светлые тона хоть и не были столь наигранно-праздничными, но они придавали ей более достойный вид и подчеркивали темные волосы.
Сдержанно извинившись, Рем оставил группу гостей и подошел к Эльсте. Он встал под портретом своей матери, и казалось, это две работы одного мастера: настолько ничтожной была разница. Мать Рема приехала из Балара – государства беловолосых, холодных, как снег, людей, и про нее говорили, что она была самой холодной из них. Однако это только делало ее привлекательнее и, судя по вниманию девушек, Рем унаследовал красоту полностью. Его ледяная внешность и всякое отсутствие улыбки говорили: смотри, я не такой как все, никто не растопит мое сердце – и каждая считала своим долгом спасти «не такого». Однако у Эльсты были другие цели: спасти девушка хотела не одного человека, а всех кирийцев, и она даже не смотрела на Рема, пока он распинался перед ней.
Ран встал немного в стороне, но слушал внимательно: брат перестал затыкаться вовсе, слова так и лились потоком, будто он копил их годами, имея всего один шанс высказаться. Рем что-то спрашивал, делал паузы, ожидая ответа, но Эльста только блуждала взглядом по сторонам и улыбалась другим гостям.
Очередная пауза затягивалась, и тогда он спросил:
– Вы игнорируете меня?
– Простите, что вы сказали? – Эльста кротко улыбнулась в ответ.
– Великолепно. Вы великолепны.
Ран едва не закатил глаза. Как все просто оказалось: спасать «не такого» не надо – надо самой стать «не такой».
Эльста смущенно опустила взгляд и покраснела – только через несколько секунд, словно ей понадобилось время, чтобы включить свои женские уловки.
– Так жарко, вы не могли бы принести что-нибудь из напитков? – проворковала кирийка.
Вернув на лицо более спокойное выражение, хоть и с намеком на улыбку, Рем поклонился девушке и исчез среди гостей.
Эльста выпорхнула на балкон и подскочила к балюстраде, свесилась вниз, оглядывая сад. Этим быстрым порывистым движением она напомнила сорванца, бегущего гулять да сделать какую-нибудь шалость, однако выпрямилась девушка уже с прежней горделивостью.
Наверное, Эльста хотела отделаться от всех и постоять в одиночестве, но Ран остановился рядом. Пока он смотрел на сад, Первый ворчал: «Некрасиво». То ли ему не нравились цветущая мимоза и ее медовый аромат, то ли его раздражали протянутые на манер шатра гирлянды, а может, он невзлюбил петляющие каменные дорожки или скучал по птицам, которые селились у пруда с приходом тепла. «Красиво», – поспорил Ран