ванной волосами. Одеться она не удосужилась. Люди племени оша вообще редко задумывались о стыде и правилах приличиях, и это была прекрасная черта.
В квартире Чандеры цветы занимали больше места, чем ее вещи. Из горшков на полу тянулись ползучие растения, вились вокруг шкафов и полок, касались стола, стульев, спинки кровати. Редкие свободные пятачки на стенах занимали фотографии. Слева висели совсем старые, черно-белые, с такой малой контрастностью, что издалека люди выглядели серыми пятнами. Следующие снимки потихоньку обретали цвет: сначала – коричневые оттенки, затем – зеленые и красные, пока не стали полностью цветными, ярче любых картин. Это в фотоаппараты добавили катушку с нитями магии света.
На указанной фотографии было слишком много знакомых лиц: строгий и надменный отец, кроткая мать, десятилетний Рем, который тогда еще умел улыбаться от всего сердца, и рыжий коротко стриженый Ран в свои семь, в дурацком костюмчике с шортами и рубашкой с коротким рукавом. Сбоку стояла взятая на воспитание сиротка – во всяком случае, так всем говорили. На вид ей было лет девять – только на вид, на самом деле Чандера была даже старше отца. Потому-то после проведенного вместе времени Первый ехидничал, говоря, что Ран взялся за старое.
– Ты был милым, не то что сейчас. Ты ведь выглядишь на все тридцать, а про твои морщины мне даже говорить страшно.
«Чан, я умираю».
– Зато ты хоть и старше моей бабки, а коленями не хрустишь.
Чандера укусила Рана за плечо, и он взвизгнул так, что Первый громогласно рассмеялся над ним.
– Это можно было и не вспомнить, – бросила девушка и, накинув на плечи цветастый халат, села у трюмо, заставленного миллионом баночек, флакончиков и склянок. Несколько пшиков – комнату наполнил аромат цветов и теплой земли.
Ран шагнул левее, где в центре стены, подобно сердцу комнаты, в окружении листьев висел черно-белый снимок с засаленными краями.
Раз Алван, Рена Рейтмир и два светловолосых мальчика в одинаковых костюмах – семья выглядела настолько счастливой, что счастье проще было принять за постановку, чем за искренность. Левее сидел черноволосый мужчина, на коленях он держал такую же черноволосую девочку. Ей было года три, и фотограф поймал момент, когда она схватила отца за ухо и капризно надула губы. Признать в милом ребенке Чандеру было непросто, но Ран знал это наверняка – так выглядел ее секрет и секрет Адванов.
Когда запрет на использование магии был снят, ее начали изучать, стремясь описать как физический закон или химическую формулу, перенести на страницы научных трудов. Вместе с этим Адваны работали над более грандиозным проектом: наделив человека особыми способностями, они хотели сделать его совершеннее. Замысел растянулся на десятилетия, о нем говорили с гордостью, а согласившихся на изменения добровольцев представляли героями. О том, что раньше добровольцев не было, предпочли забыть.
Хватали всех, чья магия подходила. Как у Чандеры. Как у Первого. Ученые стремились изменить способности магов, преумножить и закрепить,