тому же в этой чертовой школе измененные становились учебным снарядом – совершенными их не сочли даже создатели и предоставили место рабов. Они жили в бесконечном круговороте драк: ученики оттачивали на них магические навыки. С Чандерой было иначе. Она командовала прислугой – она, измененная, она, без опыта. Буквально все казалось полным противоречием, и пока Первый млел от присутствия Чандеры, Второй не унимался и задавал все новые и новые вопросы, пытаясь уличить ее.
– Как твои соседи? Передашь им мой «Привет»? – Девушка через зеркало покосилась на Рана. Наверное, заметила его отстраненный взгляд.
– Они счастливы. – «Потому что скоро будут свободны от меня». – Я кормлю их три раза в день и всегда интересуюсь, как спалось. Когда мы не были друзьями!
Чандера скривилась:
– Ой, а кто целый год хныкал и все просил: «Пусть он уйдет!»
«Я что, не нравился тебе?» – Первый тяжело вздохнул, затем еще раз, громче.
– Не помню такого.
Чандера многозначительно покивала и приступила к заплетанию волос. Ран рухнул на кровать, вытянув руки, но изредка он поднимал голову, проверяя, собралась ли девушка.
Она всегда представлялась Рану птицей. В детстве – быстрокрылой птичкой вроде стрижа или ласточки, которая оставалась впереди, сколько он ни гнался за ней. Чандера кормила всех крылатых, и те ходили за ней по пятам, порой над ее окном их собирались столько, что быстрые шаги тонких лапок по крыше будили по ночам. Ран даже видел, как голуби, точно коты, мурлыкали под ее руками.
Та девочка выросла и превратилась в ястреба. Сходства с ним придавали то ли черные волосы, то ли выдающийся нос с горбинкой, то ли какая-то беспощадная жестокость, с которой она бралась за любое дело. Что осталось прежним – глупые птицы все так же льнули к ней, и даже сейчас воронки, облепившие ветки деревьев под окном, казались ее вестниками – конечно, дело было не в том, что жители дома охотно бросали им крошки.
– Говоришь, парень никогда не остается один? – помолчав, спросил Ран, в то время как Чандера крутилась по комнате, выбирая наряд, а дольше этого – украшения.
Сами по себе они были красивы, но она их носила в таком количестве, что отдавало безвкусицей: слишком много колец, слишком длинные серьги, слишком толстая цепочка. Это в ней говорила кровь оша – про любовь кочевого народа к ярким цветам и золоту сложили немало шуток.
«Как оша взяли в школу магов?» – Униматься Второй не хотел, хотя снова вопрос был резонным.
Оша в лучшем случае называли бродягами и конокрадами, в городах их сторонились, а в деревнях гнали палками. И пусть Чандера относилась к ним всего на четверть, ей досталась их характерная внешность, а многим этого было достаточно, чтобы презрительно кривиться и закрывать перед ней двери. Она еще и нарочно выставляла свое происхождение, подчеркивая яркими блузами и золотом.
«Она умеет прятаться, и это ее дело», – отрезал Ран. Отец хорошо вбил урок, как опасно бывает доверие, как оно может перейти в глупую доверчивость, но Чандера