шнур, у нас будет ещё секунд тридцать.
Тридцать секунд – это ничто в сравнении с вечностью…
Сколько миров они прошли вместе, старательно, с фанатичным упорством перебирая способы свести счеты с опостылевшим бессмертием. Она вспомнила, как всё начиналось. Как стояли на скале и смотрели в закат. Закаты были в их власти. Когда раскаленное за день солнце теряло силу, они могли безопасно созерцать и впитывать его энергию. Она подняла ладошку и показала маленькое зёрнышко кунжута. Он увеличил его взглядом до размеров яблока. Потом ещё больше, потом ещё. Через минуту они смотрели на большой кукольный дом, в котором всё было настоящее, и внутри были они – совсем юные, ещё не унаследовавшие своего дара бессмертия. В тот памятный день Она достала изящный стилет семнадцатого века, сделанный итальянским оружейником.
Это был их первый раз.
– Ты перестань думать о боли и почувствуешь, что ее просто нет.
Действительно, боль оказалась мимолетной. Он смотрел, как Она протыкает ему ножом ногу, медленно, по миллиметру, вскрывая податливую плоть. Движение стали завораживало. Густые и тягучие капли крови падали на пол и постепенно испарялись без следа. Было легко и не страшно, скорее волнующе. Потом Она сделала надрез себе. Потом ещё. А с наступлением темноты раны затягивались, как будто их и не было вовсе.
***
– Хороший калибр, бахнет как надо! – Он заглянул в дуло и крикнул, слушая, как эхо, толкаясь в большом стволе, радостно выливалось наружу, довольно произнёс: – А ведь должно сработать!
– Я знала, что оценишь. – Она ласково потрепала его по волосам. – Я долго искала её. Это та самая, из которой Йероним отправился в свой полёт. Сработает по-любому.
– Ха! Они до сих пор считают его сказочником, не подозревая даже, какие материи он двигал!
– Да, барон клёвый, с ним было интересно. Она наносила все более глубокие раны, обязательно, по негласному договору, используя для этого найденные исторические артефакты. Но со временем раны уже не доставляли такого удовольствия, как раньше. Он нашёл старинный клинок из дамасской стали, которым отрубили голову самому Джованни Бальзамо. Она выкупила последний меч сёгуна и зашла в своих экспериментах намного дальше, когда внезапно отсекла Ему кисть руки. Он испугался. А Она смеялась, наблюдая Его эмоции. Потом, не в силах видеть Его расстроенным, показала свою руку – левая кисть была едва заметно розовее. Она всегда шла впереди на шаг и всегда заходила в своих изысканиях дальше.
Несколько столетий назад они поняли, что их жизнь бесконечна, и с тех пор пытались найти выход. Но безуспешно. Снова и снова, раз за разом они возрождались из праха и пыли, как неведомая птица Феникс.
– Смотри, – Она достала ещё одно зёрнышко, – здесь мы снова вместе. Помнишь?
Он поднял её ладошку к самым глазам и увидел их ещё совсем детьми – они вместе учились в школе и были неразлучны.
Они дружили с детства. Они знали все друг о друге. Никаких тайн. Никаких секретов. Это была дружба, настоящая и искренняя.