будет поддувать! Лить даже будет, скажу я Вам! – стелился он, подавая ей руку, – с чего мы и решили, мы, джентльмены, – с какой-то надменной гордостью он это произнёс, по крайней мере, ему так хотелось, – в общем, чтобы Вам, Мисс было теплее и безопаснее, мы Вас пересадили.
Он с нетерпением ожидал реакции, пусть даже и не хвалебной, на этот случай у него уже были заготовлены обороты, но её полное равнодушие оказалось куда выше всех его представлений. Не обронив ни слова, ни единого взгляда, девушка просто и молча взошла в салон. Студент удивлённо фыркнул и тут же сам задорным кузнечиком прыгнул вслед за ней. Дверца хлопнула, дилижанс тронулся, и дальше отправился в путь. И вновь потекли реки, мили, поля, селения, солнце, стесняясь, всё непроглядно куталось куда-то в моросящие дождём облака. Лишь изредка и кратко Солнце напоследок дня кидало какой-нибудь единственный луч без особой охоты освещая им туманные перелески, холмы, да угодья. Внутренний наблюдатель Мистера Ньютона, а попросту говоря, его сознание уже мало понимало, где есть явь, а где есть его сонный вымысел. Веки, напрочь потеряв ритм и ход времени, с каждым разом становились всё тяжелей, и совместно с плотной завесой они, таким образом, открывали его внутреннему пространству новые картинки. И реальность, самая что ни на есть обыденная, была ему теперь безразлична, как впрочем, и жизнь, и попутный вымысел – всё теперь стекало в одну сонную кучу. Обрывки слов, какие-то цифры, наклонные модели неба, чей-то противный смех, пульсирующий поток направленного света в большую призму, запах кремовых роз, и липкая громкость чьей-то незримой беседы. Все подобные детали, пограничные бредни, Ньютону давно уже казались настолько неважными, что с какого-то периода он перестал их даже пытаться хоть как-нибудь идентифицировать. Это был просто хаотичный галдеж с иллюстрациями внутри его утомлённой головы. «Ну, зачем мне это всё? Кому это? Господи, для чего?» – картинки его прежней жилой комнаты вновь всплывали пред глазами. В окружении бумаг и прочей канцелярской скверны на столе лежит гелиоцентрическая система планет, но об этом знают лишь двое – Исаак Ньютон и Исаак Барроу, ведь заместо планет по поверхности стола импульсивно скользит вся подручная утварь. Они, давно уж потерявшись во времени, далеко не первый день горячо ведут непримиримый научный диспут, поочерёдно ковыряя доводы, то пером по бумаге, то угольным камнем по серой стене. Спор идёт и каждый всегда частично не согласен с теорией оппонента, но самой сутью пока ещё не пахнет. Зато пахнет хлебом и едой. Скрипнул пол, отворилась дверь, и с бликами эмоций к ним вошёл тогда ещё студент Джон: «Смотрите! Мистер Ньютон, Мистер Барроу, поглядите, что я принёс! Вы только посмотрите! Специально для вас, моя инициатива. Булочник Мистер Грюммер недавно создавал эти шедевры, вы только поглядите – булка, бублики, кекс, рогалик с помадкой – всё ещё горячее, а аромат то кокой дивный!». Наполненный счастьем Джон протянул своим учителям