бега, а затем распахнувшаяся занавесь открыла мне желтоватое лицо моего привычного мучителя. Он резко выдернул книгу у меня из рук. Я тихонько сползла с подоконника и стояла рядом с Джоном, пока он листал страницы. За саму книгу я не боялась, Джон не решился бы уничтожать книги из малой гостиной, а уж диковатые картинки должны были отпугнуть и от желания прочитать хоть несколько страниц. Уже совсем стемнело, от света упавшего на стекло окна, оно превратилось в зеркало и, скосив глаза, я могла практически незаметно наблюдать за Джоном. Его лицо дрогнуло, когда он пролистал до той картинки, до которой в этот раз не успела дойти я: повешенный, у которого уже знакомые мне маги отрезали кисть руки, а теперь из пальцев отрубленной руки вырываются языки пламени. Он так резко захлопнул книгу, что от неё могла бы отлететь обложка.
– Ты знаешь, что ведьм сжигали на костре, Клэр?
Я уже не смотрела в зеркало окна, а уставилась в пол. Это был самый простой способ успокоить кузена, сделать вид, что я соглашаюсь со всеми его обвинениями, это приводило к тому, что мне удавалось отделаться только парой тумаков. Так что я кивнула, не отрывая взгляда от половиц, и попыталась состроить такое лицо, которое, как я полагала, должно было выражать раскаяние.
– Ты ведь полагаешь, что эта книга твоя, Клэр?
Тут я не выдержала и кинула быстрый взгляд на его лицо. Никто и никогда до того момента не отрицал моего права читать книги из шкафа, которые дядя завещал только мне. Джон поднял книгу высоко над головой и нагло ухмылялся. Спохватившись, я снова уставилась в пол, решив, что в этот раз кивать не обязательно.
– Я хозяин в доме и теперь ты этой книги не получишь, потому что всё в этом доме принадлежит мне!
Я поджимала пальцы в домашних башмаках и надеялась, что Джон ограничится парой затрещин, после чего я получу возможность подняться в детскую. За книгу я не опасалась. Если Джон сожжёт её, то когда через пару недель адвокат Фицрой придёт с визитом и, как обычно, пересчитает все завещанные книги, то никому в доме не поздоровится. Я даже пожелала, чтобы Джон всё-таки уничтожил книгу, тогда, наверняка, его заберут и отвезут в тюрьму.
Молчание длилось и мне стало не по себе. Порядок нашего противостояния с Джоном был заведённым – его глупые обвинения, пара тумаков и мой побег в детскую. Выдерживать паузы, затевать длинные жестокие игры было не в его характере, для такого ему бы не хватило остроты ума. Я снова оторвала взгляд от пола. Он отодвинул экран от камина и помешивал угли кочергой. Как бы отвечая на мои мысли, он швырнул книгу практически через всю комнату, и она приземлилась на кресло. Джон вытащил кочергу и тщательно рассмотрел кончик, затем снова яростно ткнул её в угли.
– А знаете, что делают с ведьмами? – бормотал он. – Их сжигают на костре.
Его сёстры, как оказалось, тоже прошли в комнату и стояли у двери. Элиза поймала мой недоумённый взгляд и подала голос:
– Если ты обожжёшь её, Джон, у нас у всех будут неприятности.
Джон