того, чтобы избавить Жу от работы, не требовался инженер. Хватило бы и дрессировщика. Натренировать мартышку обращаться с электронным пистолетом – и готово дело. С другой стороны, если мартышка окажется достаточно смышленой, чтобы обучиться такому трюку, то и откреститься от самой тупой и бессмысленной работы, которую только мог придумать человек, у нее тоже ума хватит.
Вслух Жу свои мысли не высказывала. Пускай она зарабатывала немного, но для утопающего посреди океана и гнилая дощечка – спасательный плот. Дно было близко, но она все еще не опустилась до него. Смысл слов матери о том, что Жу повезло иметь крышу над головой, свет и теплую постель, наконец начал до нее доходить.
Это в Полисе не было бездомных, а в Кроми они встречались повсеместно. Иногда целыми группами, но чаще поодиночке. Она быстро научилась различать их в толпе. Раньше Жу судила о людях по одежде. Поначалу она и Деда принимала за бездомного, безработного бродягу из-за его потертого плаща и облезлого вязаного свитера с высоким горлом. Оказалось, что одежда хотя и очевидный, но далеко не самый надежный показатель неблагополучия.
Нищих можно было вычислить по походке. Они никуда не спешили. Их никто не ждал. Люди-тени, выброшенные в потусторонний мир из нашего, – вот кем они стали. Они брели, словно заблудшие души, никого не замечая и оставаясь незамеченными. Присоединяться к ним Жу не хотелось. Поэтому она не жаловалась на новую мартышечью работу и продолжала делать то, что от нее требовали.
Мать учила не искушать судьбу, цели должны быть понятными и осуществимыми. Еще не бывало такого, чтобы у Жу не имелось плана. Вот и на этот раз она обязательно что-нибудь придумает, вытащит себя из болота обратно на твердую почву.
С каждым днем убеждать себя становилось все труднее.
Она повторяла, что главное – не привыкать. Как только привыкнешь – смиришься. Она не хотела заводить личных вещей или привычек. Ничто не должно было связывать ее с Кромью.
Ночь после первого рабочего дня она провела на стуле. Дед предлагал ей раскладушку, предлагал уступить диван. Но Жу настойчиво отказывалась. Зачем ей личное спальное место? Пусть даже и в собственном доме. Это же все ненадолго. Закрыв глаза, Жу сидела на кухне до тех пор, пока голова чугунной гирей не упала на стол. Так она и заснула.
На вторую ночь не выдержала – плавно перекочевала на раскладушку. На диване было бы удобнее, но обустраиваться начинают на постоянном месте. Временное по определению должно быть суровым и неудобным.
Солнце раз за разом вставало и опускалось за горизонт, а в необъявленной войне Кромь теснила Жу шаг за шагом. Сначала у нее появилась зубная щетка, потом личный стакан.
Дед, судя по всему, замечал, как мрачнеет она с каждым днем. Его по-щенячьи грустные глаза постоянно следили за ней с каким-то странным выражением. Жу могла бы назвать это заботой, будь они родственниками. Но разве заботы ожидаешь от малознакомого