рассказать, я чую беду. А свою жизнь я уже прожил, – вздохнул старик.
Рейн осознал всю серьёзность потенциальных последствий.
– Я должен помочь им, – сказал он и покинул комнату. Его отец последовал за ним. Они вышли во двор.
– Что ты собираешься делать? – взволновано спросил сына отец.
– Может мне удастся настигнуть путников, и я смогу что-нибудь предотвратить, – отворил Рейн ворота конюшни.
– Но сейчас уже ночь, а они отъехали от нашего посёлка ещё вечером, – отец понимал, насколько малы шансы.
– Я застану их в лагере. Это не шутки, отец. Дай мне лучше своё ружьё.
Оседлал Рейн коня, зажёг факел и взял ружьё отца.
– Будь осторожен, – сказал отец, смотря вслед удаляющегося огонька факела.
Звёздное, безоблачное небо смотрело на спящие долины. Неполная луна довольно хорошо освещала дорогу через Харвудский лес. Звон разбитого окна заставил отца обернуться. Это случилось в комнате деда. Бросился отец в дом, вверх по лестнице, в комнату своего отца. От увиденного он чуть не потерял дар речи. С окровавленной головой старик лежал на топчане. Он был мёртв. На гредушке топчана сидел ворон. Драгоценный камень, заменяющий ему глаз, блеснул отражением огонька свечи. Расправил ворон крылья и выпорхнул в разбитое окно. К старику подошёл отец. Он ничем уже не мог ему помочь. Всё-таки заклятье свершилось. Если до этого он не совсем верил в рассказ своего отца, то теперь сомневаться бессмысленно. Конец сомнений завершился трагично. Сын опустил отцу веки и сел рядом, не спуская глаз с остывающего тела.
* * *
Внук уже покойного деда гнал коня, выжимая всю его выносливость. Прошло больше часа, когда он увидел вдали огонёк вышки лагеря. Ещё через некоторое время, кроме опознавательного огонька проступили узоры остальных огней. Въехав в лагерь, он спрыгнул с взмыленного коня и сразу обратился к караульным. Но никто не видел и не слышал о каком-либо дилижансе. Бросился Рейн к вышке. Она возвышалась над верхушками деревьев. Взобравшись, он стал оглядывать окрестности. «Ну же, – думал Рейн, – хоть мерцающий огонёк. Ведь дорога одна. Они неминуемо должны выехать к лагерю. Господи, услышь меня. Укажи им правильный путь. Не могли же они свернуть с курса. И дорога хорошо освещается лунным светом. Может они проехали лагерь, не останавливаясь? Да нет. Это не разумно».
Всё-таки Рейн обернулся назад и стал всматриваться в другую сторону.
На вышку поднялся караульный:
– Что-то случилось?
– Возможно да, – ответил Рейн, не отвлекаясь. – В ближайшее время не проезжала карета?
– При мне – нет.
– А сколько вы в дозоре?
– Час с четвертью.
– А до вас кто стоял?
– Шекли. Разбудить его?
– Да, если можно. Это очень важно.
Нет. Взору не представлялось ни малейшего огонька. Покоилась тишина. Ни ветерка. Единственное, слышалось потрескивание дров в костре у дежурного шалаша.
«Неужто