не вижу здесь никаких следов или лазеек, да и стража, по-моему, тоже нет!
– След очень слабый. Но я все еще ощущаю возмущения в пространстве. Селлестил здорово здесь отметился. Я могу рискнуть расширить проход на несколько мгновений. Возможно, мы успеем проскочить, возможно…
– И куда успеем…? Да и пес с ним, – махнул рукой бальтор, с тревогой поглядывая на осыпавшуюся сверху пыль вперемешку с камнями, – все равно куда! Если можешь – приступай, пока нас здесь, как дерьмо по подошве, не размазало!
Подняв Серебряный Шторм обеими руками, скиталец вонзил его в землю прямо в том месте, где лежало тряпье Хагрэнда. Никогда еще раньше он не открывал порталы, и тем более не поддерживал их. Но энергия сферы, пройдя сквозь него, что-то изменила в нем. Он совершенно не представлял, что ему нужно делать, и потому решил довериться инстинкту и силе, которую ощущал от своего клинка. Прямо из воздуха перед ними протянулась тончайшая нить, будто сотканная светом. Глубоко вздохнув, Эйстальд вытянул меч из земли и осторожно коснулся им нити. Нить вздрогнула и разделилась на две, разойдясь в разные стороны, и растягивая меж собой свет, как полотно. Едва различимый портал дрожал и казался готовым исчезнуть в любую секунду.
– Скорее! – крикнул Эйстальд, сквозь грохот обрушившегося свода. Подтолкнув Таркеля в портал, он ухватил бальтора, и вместе они вновь шагнули неведомо куда.
Вечер сомнений
Зал был темный, но хмурого и малозаметного пропойцу это вполне устраивало. Сидя в дальнем углу, он последовательно напивался, как уже делал не раз, и не два, за последние дни. С той самой поры, когда он сумел выбраться из западни Пепельного Берега, которую сам и спланировал, его деятельную натуру будто подменили. Что-то подкосило его изнутри. Возможно, это был клинок скитальца, полоснувший его по груди и не подаривший смерти; возможно, жалость, которую скиталец вылил на него, как полный ушат помоев…
На последнем издыхании, добравшись до ближайшего постоялого двора (благо лошадей он укрыл заранее, самоуверенно полагая победителем вернуться в Магистрат), поверенный только и делал, что пил, проклиная все на свете и жалея об очередной, наступающей заре. Рану, обработанную кое-как, вдобавок врачевал местный «знахарь», но несмотря на старания обоих, Голтен так и не помер и, к удивлению, шел на поправку.
Жалкое зрелище представлял сейчас из себя этот, бесспорно, сильный человек, совсем недавно державший Дорниан железной хваткой. Зябко кутаясь в обноски камзола, некогда щегольского синего, а теперь скорее цвета грязного настила, Голтен задумчиво вглядывался в дно своей, уж-слишком-быстро пустеющей кружки. Возможно, впервые в жизни поверенный не знал, как поступить дальше. Апатия еще не полностью сломила его, да и проигрывать, пускай и редко, Голтен умел. Однако сейчас, сомнения терзали куда сильнее изувеченной груди.
Слова скитальца не отпускали его ни днем, ни ночью, сказанное им не давало покоя.