а он порой страшнее пистолета.
Кстати, о неожиданности. Эта ее соседка, Лида, и ее носки! Ну вот, что Зое в голову взбрело к ней прицепиться? Ведь не общались никогда толком, и не виделись, Бог знает, сколько. То, что Лида хорошо и быстро вяжет, в том числе все эти лечебные штучки-дрючки, Зоя знала всегда, да и Катя слегла уже не первый день. И вот ведь штука, пока была возможность беспрепятственно все делать – даже в ту сторону и не думала, а как запретили-усложнили, так сразу вспомнила! Вот он – человек. Все наперекор! Не приказывайте, я лучше знаю.
Вяжу любое лыко в строку.
Вы мне – «нет», я вам – «да», и кукиш еще в кармане.
Упрямая я и вредная – да, да, сто раз да! На том стоим, иначе не выжила бы. Ладно, потом эти мысли, потом. Раз я дернулась в ту сторону – значит, зачем-то это нужно. Ну, значит, после и узнаю. А теперь – в больницу. Надо забрать Алю, да и Глашу вернуть на место, в общую палату.
Собственно, палата на Глашу оформлена, она может и там побыть, но лучше бы обратно. И Аля пусть домой едет. Марк в курсе, что Глаша в больнице, а она, Зоя, в отпуске – значит, сейчас он предпринимать ничего не будет. Глашу, конечно, он может выкинуть из салона на улицу в любой момент, но с ней, с Зоей, такое не пройдет. На ней вся «белая» часть салона, и оформлена Зоя совершенно официально. Так что расставаться тоже придется официально, во всяком случае, на первом этапе. Потом, после ее увольнения, там – да, возможны эксцессы. Они, впрочем, возможны и на этапе увольнения – в виде условий для расторжения трудового договора, но все равно не прямо сейчас. Все контракты с персоналом – от директора до уборщицы – переподписаны и продлены еще в ноябре и будут действительны целый год. Так что пока нет оснований беспокоиться, по крайней мере, в ближайшие дней десять, а там посмотрим, как пойдет.
В больнице все прошло без осложнений. Палату она оставила за Глашей до окончания оплаченного времени, чтобы не было лишних разговоров. Предложение перебраться на квартиру к Николаю, поначалу сопротивления не вызвало, но когда Алевтина узнала адрес – заявила «нет» категорически. Уговоры Глаши – дескать, я там уже была, уже жила, мам, да все в порядке, я там все знаю – только еще больше взволновали Алю, и она распсиховалась всерьез. Тогда Глаша, внезапно, вместо того, чтобы броситься утешать маму, потребовала объяснений. Аля в ответ только расплакалась, совсем по-детски, утирая кулачками глаза.
Зоя и Глаша примолкли.
– Мам, – проговорила, наконец, Глаша, – ты не плачь, ну мам… Ты просто скажи, что не так… я же вижу, что не так, тебе что-то не нравится, ну скажи – что? Почему туда нельзя? Или что – никуда нельзя? А что тогда? Я же не могу тут жить остаться. Ну, хорошо, ты не хочешь на съемную квартиру, а мне? Мне куда деваться? Ты уехать можешь, но я-то не могу пока никуда из города, мне-то здесь надо быть… ну объясни ты толком, в чем дело?…
Аля