мгновение назад перед ним извивалась полуобнаженная девица, а ее призрак все еще витает в воздухе.
Темный взгляд скользнул по мне, ощутимо сдирая одежду. Я едва удержалась, чтобы не поежиться.
– Одной надоедливой пигалицы вполне достаточно, – процедил он, скривив губы в ехидной усмешке. – Присаживайся. Полагаю, ты проголодалась.
Самаэль кивнул на уставленный явствами стол. От обилия и разнообразия блюд захватывало дух. Истекающее соком мясо, горы спелых фруктов и овощей, затейливые пирожные и целые кувшины вина, источающего пряный аромат. У меня тут же предательски заурчало в животе, напоминая, что я не ела уже черт знает сколько.
Но стоило мне шагнуть к столу, как накатила тошнота вперемешку с обжигающим чувством стыда. Как я могу думать о еде, когда в соседнем зале лежат груды мертвых тел? Разве не я сама совсем недавно обвиняла Самаэля в черствости и безразличии? А теперь готова набить брюхо на пиру во время чумы?
Жар бросился в лицо. Не в силах смотреть на падшего, я резко развернулась, намереваясь уйти, и едва не впечаталась ему в грудь. Миг – и он бесшумно оказался за моей спиной. И дело было вовсе не в нечеловеческой скорости, а в клубящейся вокруг него непроглядной тьме, что переносила в одно мгновение ока.
– Какого?..
Самаэль выглядел посвежевшим и чистым. Влажные после купания волосы вились и блестели, облепляя точеные скулы. Крылья все еще выглядели паршиво, но раны на коже затянулись, а ожоги почти сошли, оставив после себя розовые пятна на смуглой коже. Похоже, панацея оказала на него поистине волшебный эффект.
– В чем дело, Вестница? – вкрадчиво спросил он. – Брезгуешь разделить со мной трапезу?
Его насмешливый тон будто плетью обжег. Гнев вскипел внутри, застилая глаза алой пеленой.
– Как ты можешь? – прошипела я, сжимая кулаки. – Как можешь вот так запросто пировать, когда совсем рядом лежат тела твоих соратников?! Они погибли, сражаясь бок о бок с тобой! Неужели тебе плевать?!
Лицо Самаэля окаменело, а в черных безднах глаз вспыхнуло странное выражение. Боль мешалась в них с глухой тоской и неизбывной усталостью прожитых веков.
– Плевать? – тихо повторил он. – О нет, Вестница. Их смерть – незаживающие раны на моей продажной душе. Эту вину мне нести до скончания времен… Но я не могу позволить себе слабость. Не имею права сдаться, поддаться кромешному отчаянию. Иначе все было зря. Иначе их жертва окажется напрасной…
Горечь и скорбь, плескавшиеся в его голосе, на миг отрезвили меня. Заставили взглянуть на него по-новому. Быть может, я и впрямь погорячилась, обвинив его в равнодушии. В конце концов, даже падшие ангелы способны на сильные чувства. И все же…
– Не подумай, что я не ценю их подвиг, – процедил Самаэль, словно прочитав мои мысли. – Но поверь, голодная смерть – не лучший способ почтить их память.
Он кивнул на стул напротив, приглашая присоединиться. Несколько долгих мгновений я стояла, борясь с сомнениями. А потом плюнула