начал Николаенко.
– Геннадий Васильевич, отказ от публикации стоит гораздо больше, хотя, как говорил Жванецкий, это и унизительно для коллектива. А вы не боитесь, что я напишу, как вы пытались меня подкупить, дать взятку? – спросил Витковский.
– Не боюсь. Нас двое, и подтвердить моё предложение некому. Но я уверен, вы ничего такого писать не будете, потому что, уж простите за банальность, я вам сделаю такое предложение, от которого вы не сможете отказаться.
– Угрожаете, Геннадий Васильевич? Вы, видно, плохо меня знаете.
– Знаю плохо, но угрожать не угрожаю. Скажите: ради чего вы работаете? Неужели не ради денег? Вы ведь не юнец; пожалуй, даже постарше меня будете. Если скажете, что ради идеи, я вам не поверю.
Тут официантка принесла запотевшую бутылку «Смирновской» и закуски. Разлила водку в рюмки и удалилась.
– Ну, Григорий Зельманович, давайте за знакомство.
– Давайте. – Витковский не возражал.
Первая ещё не дошла до желудка, а Николаенко уже снова наполнил рюмки.
– Между первой и второй, как известно… Будем, – предложил Николаенко и чокнулся с Гриней. Тот «Смирновскую» любил и вторую рюмку принял с уважением.
Закусили грибочками, селёдочкой с картошечкой, и Николаенко продолжил:
– Так ради чего вы всё-таки работаете, Григорий Зельманович? – И он налил третью рюмку.
Мужчины снова выпили. Канапе с красной икрой создавали замечательное послевкусие.
– Не знаю, поймёте ли вы, Геннадий Васильевич, но я работаю из-за того, что очень люблю свою работу. Всегда мечтал быть журналистом, хотя долго был железнодорожником.
– Вы – железнодорожником? – удивился Николаенко.
– Да, окончил железнодорожный институт в Харькове и пятнадцать лет отдал Донецкой дороге. Работа журналиста для меня – это всё. Она дала мне возможность стать известным в городе человеком, меня уважают читатели, ради которых я работаю и которым я помогаю.
– Ну допустим. И сильно вы разбогатели на этой работе?
– Не бедствую, Геннадий Васильевич.
– Ездите за границу отдыхать, имеете хорошую машину, квартиру? – сыпал вопросами Николаенко, наливая очередную рюмку «Смирновской».
– За границу не езжу, машина скромная – «Жигули», «семёрка»; квартира – обычная, хрущёвка. Но я, Геннадий Васильевич, журналист не только хороший, но ещё и честный.
– Если вы такой хороший, то почему вы такой бедный?
– Наверное, потому, что не продаюсь.
– А может быть, вы не продаётесь потому, что вам не давали хорошую цену? И потом, вы говорите, что вы честный журналист. Я знаю, кому принадлежит ваша газета, кто её содержит и на какие деньги. И пишете вы, честный журналист, только то, что позволяет ваш хозяин. Я спокойно могу выйти на него, и мне больше не потребуется говорить с вами по поводу публикации. Он её запретит. Но я этого не делаю. Потому что я заинтересован в нашем сотрудничестве. Мне нравится, как вы пишете.