вертелась вправо и влево, а затем его рот пробубнил: "Вот же чёрт."
Крошечные острые частички, упавшие с потолка, попали в мой нос. Я не смог удержаться, как и закрыться, и чихнул. Звук моего чиха отразился эхом от стен. Он остановил поиски и резким движением взглянул на меня. На его взрослом лице отображалось удивление, которое сменилось злобной улыбкой. Он подкрался поближе и присел. Его кожа не имела изъянов: гладкая и матовая благодаря обилию от пудры. Тем не менее, одна деталь сломала идеальную картину – на мгновение правая часть лица расслоилась и покрылась морщиными, а в щеке и глазной впадение образовались дыры. Меня передёрнуло от вида его языка и гнилых зубов, видневшихся сквозь чёрную дыру. Когда он приблизился настолько, что я мог ощущать его холодное дыхание, израненное кем-то лицо восстановилось. Широкая улыбка этого человека, а может и не человека, смеялась над моим страхом.
"Не подглядывать!" – сказал он и щёлкнул двумя пальцами.
Сразу после этого я вновь лишился способности видеть. Мне не пришлось долго ждать, и новые звуки наполнили бескрайнее пространство вокруг. Их было несколько: непонятное мычание по бокам, стук каблуков по мраморному полу и чья-то оживленная, на пониженных тонах беседа.
"Ты закончила, Авиоль?" – спросил взрослый женский голос, слегка низковатый и мелодичный.
"Все люди, которых притащил Георг, перед вами, как вы и просили, моя госпожа," – ответила девушка, по-видимому, та самая Авиоль.
"Превосходно… Можешь идти, – с возбуждением говорила женщина – Эй, ты, верни им зрение."
Щелчок пальцами, и я оказался в освещенной хрустальной люстрой комнате с высокими потолками и стенами, покрытыми обоями с шелкографией. Это место изобиловало фресками и позолотой. К тому же, окна закрывали массивные бежевые шторы.
Мой рот сковывала шёлковая тряпка. Однако самое главное – я был здесь не один. По моим быстрым подсчётам справа и слева от меня на полу сидело по пять человек. Мальчики и девочки примерно моего возраста и младше. Верёвки, обмотанные вокруг наших рук и ног держали нас на месте, как покорных псов, но они продолжали барахтаться с ужасом на лице. Их головы бились о скользкий пол в попытках освободиться, пока я ждал продолжения своего сна.
"Заставь их молчать!" – крикнула женщина, опрокинув дорогое снежное кресло, и тишина тут же сменила всхлюпывания детей.
В комнате, наполненной запахом старины и лёгким эхом шагов, только звуки разговора нарушили молчание. Двое фигур в центре тихо обсуждали что-то, игнорируя нас, брошенных в мрачном углу. В это время один седой слуга, выряженный в чёрную форму дворецкого, стоял перед ними с опущенной головой. Мгновение спустя я узнал в нём того самого в накидке, чьё наполовину исклёванное лицо ни на шутку напугало меня.
Мужчина и женщина, оба бледные как лунный свет, одетые в одежды, которые отлично гармонировали с интерьером в стиле барокко, иногда поглядывали на нас исподлобья. По виду они напоминали живых мертвецов,