человеку.
Шутка эта приятно подействовала на мистера Соуэрберри, и он долго хохотал над ней.
– Так-так, мистер Бембль, – сказал он наконец. – Нельзя отрицать, что с тех пор, как введена новая система питания, гробы стали несколько уже и мельче, чем они бывают обычно, но ведь нужно же нам иметь хоть какой-нибудь барыш, мистер Бембль? Вовремя купленный лес требует больших расходов, сэр. Что касается железных ручек, то мы получаем их по каналу из Бирмингема.
– Что ж из того? – сказал мистер Бембль. – Нет ремесла без убытка. Брать барыш не грешно.
– Разумеется, разумеется, – ответил гробовщик. – Не получу барыша на отдельных статьях, наверстаю на целом. Ха-ха-xa!
– Верно, – подтвердил мистер Бембль.
– Хотя я должен сказать, – продолжал гробовщик, возвращаясь к тому, что он хотел сказать раньше, чем его прервал сторож, – хотя я должен сказать, мистер Бембль, что на мою долю выпадает очень большое неудобство. Дело в том, что скорее других умирают люди толстые. Люди, которые жили в хороших условиях и много лет подряд платили налоги, сваливаются раньше других, когда попадают в ваш дом. Так вот, видите ли, мистер Бембль, три-четыре дюйма сверх положенной мерки – крупная прореха в наших барышах, особенно когда у тебя на руках большая семья.
После этих слов мистера Соуэрберри, сказанных с негодованием незаслуженно обиженного человека, мистер Бембль почувствовал, что разговор этот может привести к разным рассуждениям, далеко не в пользу приходской общины, а потому решил сменить тему и перейти к Оливеру Твисту.
– Кстати, – сказал мистер Бембль, – не знаете ли вы кого-нибудь, кто пожелал бы взять отсюда мальчика, приходского ученика, который в настоящее время является страшной обузой для нас, мельничным жерновом на шее прихода. И на выгодных условиях, мистер Соуэрберри, за щедрую плату! – И мистер Бембль поднес палку к объявлению и три раза с промежутками ударил по словам «пять фунтов», которые были напечатаны романским шрифтом колоссального размера.
– Ах да! – сказал гробовщик, придерживая его за обшитые золотыми галунами фалды форменного сюртука. – Об этом-то, собственно, я и хотел поговорить с вами. Знаете… Ах, какие элегантные пуговицы у вас, мистер Бембль! Я никогда раньше не замечал их.
– Да, очень красивы, – ответил сторож, гордо посматривая на большие бронзовые пуговицы, украшавшие его сюртук. – Чекан на них такой же, как и на приходской печати – добрый самаритянин, врачующий больного и раненого человека. Комитет преподнес мне его утром нового года, мистер Соуэрберри. Насколько мне помнится, я надел его в первый раз в тот день, когда производилось следствие по поводу разорившегося купца, который умер в полночь у наших дверей.
– Помню, – сказал гробовщик. – Присяжные решили, что он умер от холода и оттого, что был лишен всего необходимого в жизни. Не правда ли?
Мистер Бембль кивнул головой.
– Затем был произнесен вердикт, – продолжал