занятию трубочиста, – ответил мистер Гамфильд. – Мне нужен ученик и я готов взять его.
– Войдите, – сказал джентльмен в белом жилете.
Мистер Гамфильд подошел, влепил ослу еще один удар по голове, а другой по морде – вероятно, из предосторожности, чтобы тот не вздумал убежать во время его отсутствия, после чего последовал за джентльменом в белом жилете, который ввел его в ту комнату, где Оливер в первый раз предстал перед комитетом.
– Грязное это ремесло, – сказал мистер Лимбкинс, когда Гамфильд еще раз выразил свое желание.
– Мальчики частенько задыхаются в трубах от дыма, – сказал другой джентльмен.
– Все это было раньше, когда солому смачивали, а затем зажигали ее в трубе для того, чтобы заставить мальчика спуститься вниз, – сказал Гамфильд. – Было больше дыму, чем огня. А дымом разве заставишь мальчика спуститься? Он лишь заснет, а это ему на руку. Мальчики, джентльмены, очень упрямы и очень ленивы, и нет ничего лучше огня, чтобы заставить их стремглав спуститься вниз. Все это делается из человеколюбия, джентльмены! Застрянет мальчишка в трубе, ну, поджаришь ему легонько пятки, он и ринется вниз, как безумный.
Объяснение это, по-видимому, очень понравилось джентльмену в белом жилете, но он поспешил скрыть свое удовольствие, заметив взгляд, искоса брошенный на него мистером Лимбкинсом. Члены комитета несколько минут тихо совещались между собой, так что можно было разобрать лишь некоторые слова: «сокращение расходов» – «произведет приятное впечатление» – «печатный отзыв». Вот и все, что оказалось можно расслышать. Совещание наконец прекратилось, и члены комитета, снова заняв свои места, приняли таинственный вид.
– Мы рассмотрели ваше предложение, – сказал мистер Лимбкинс, – но не можем согласиться на него.
– Ни под каким видом не можем, – сказал джентльмен в белом жилете.
– Разумеется, не можем, – подтвердили остальные члены комитета.
Мистер Гамфильд, которого много раз обвиняли в том, что он забил до смерти трех-четырех мальчишек, вообразил себе, что это совершенно чуждое настоящему делу обстоятельство повлияло на решение комитета. Это был, по его мнению, какой-то необъяснимый каприз, нисколько не похожий на обыкновенный образ действий комитета. Не желая, однако, разбираться в ходивших о нем слухах, он смял в руках шапку и медленно двинулся к дверям.
– Итак, джентльмены, вы не желаете, отдать его мне? – спросил он, остановившись вдруг на месте.
– Нет, – ответил мистер Лимбкинс. – Ремесло ваше, видите ли, очень грязное, и вы должны кое-что сбавить с предложенной нами премии.
Лицо мистера Гамфильда просияло, и он быстрыми шагами направился обратно к столу.
– Сколько же вы хотите дать, джентльмены? – сказал он. – Не будьте жестоки к бедному человеку. Сколько же вы дадите?
– По-моему, три фунта десять шиллингов будет вполне достаточно, – сказал мистер Лимбкинс.
– Десять шиллингов следовало бы еще скинуть, –