Выбирай. Что хочешь?
– Где ты это взяла? – Света удивилась, взглянув на протянутые подарки. – Украла у кого-то? Признавайся! – Больно впилась пальцами в ее плечи.
– Влад… Влад меня угостил! А на это еще можно сто таких купить. Он так сказал. На, бери, – протянула ей бумажку ближе. – Не плачь.
– Какой еще…. Влад? – неверяще переспросила. – Тот, что с собакой приезжает к бабе Варе?
– Да, он, – подтвердила Нина.
Лицо сестры вмиг преобразилось. Страдальческая маска несчастного Пьеро сменилась на ликующего Арлекина. Серые глаза двумя сверкающими топазами пытливо посмотрели на нее.
– Ты где… Ты как с ним познакомилась?
– В траве на козьем отшибе.
– Он спрашивал про меня?
– Да, спрашивал… Где ты, спрашивал, вроде.
Света шумно сглотнула. Согнулась пополам и обняла себя руками, а затем и вовсе присела на деревяшку, как курица на насест.
– Я же ведь знала… Ну знала я… – тихо пропела радостным голоском.
– Чего? – шепотом спросила Нина.
– Что ты пронырливая крыска! Вот чего! – беззлобно воскликнула и поднялась на ноги. – Ой, да оставь себе свои бакшишки! – отодвинула от себя ее протянутые ручонки. – Пошли домой. Завтра подниму рано. Со мной почешешь.
– Зачем?
– За надом. Давай двигай, мне с тобой возиться теперь некогда.
– Мне страшно… – съежилась, представив мать с Генкиным ремнем.
Если досталось Светке, то и ей легко могло влететь за компанию.
– Да ладно, козявка, как будто впервой. Давно пора привыкнуть, – она легонько толкнула ее в спину. Нина, как мул, уперлась ногами в гравий.
– Авось сегодня пролетишь. Быстро забегай в спальню и закрой дверь. Ей сегодня в ночь на работу.
Хлебный аромат наполнил рот слюной, едва она переступила порог дома. Мать жарила лепешки.
– Ааа, вторая нарисовалась, – злобно шикнула в унисон кипящему на сковороде маслу.
Нина прошмыгнула за спиной сестры в их общую комнатушку и плотно закрыла за собой дверь. Ругани не последовало. Сестра не обманула. Матери действительно не до воспитательных рукоприкладств. Она, не включая свет, нащупала за диваном свою сокровищницу – потертую жестяную банку из-под леденцов. К уже имеющимся там драгоценностям – огрызку розового цветного карандаша, одной шпильке с белой жемчужиной, речной ракушке и елочной игрушке в виде клубнички, доложила жвачку и банкноту. С трепетом закрыла крышку и вернула банку на место. В животе заурчало. Есть хотелось до умопомрачения. Скинула с себя сарафан и забралась под одеяло с головой, чтобы не чувствовать запаха жареного хлеба. Когда скрип половиц за дверью утих, и дом полностью погрузился в темноту, выбралась наружу и вышла из спальни на кухню. В доме никого не было.
«Давно пора привыкнуть», – почему-то вспомнились слова сестры. От них стало до слез тоскливо. Нина съела всухомятку лепешку, с мылом умыла лицо и сполоснула ноги в холодной воде. Баба Галя всегда заставляла ее использовать мыло. Даже, если