расстояние между ними, нанося рубящий удар. Он целился в грудь. Эмеку-Имбару легко отклонил выпад и тут же кольнул в шею в ответ. Однако ассириец отпрыгнул, и кончик меча пронзил пустоту.
Тегим-апал, злорадно оскалившись, начал медленно кружить вокруг командира, пытаясь зайти тому с боку. Стопы тюремщика продолжали погружаться в зыбкий песок, но это словно совсем не сковывало его. Эмеку-Имбару внимательно следил за ассирийцем, держа последнего в поле зрения и выставив меч перед собой.
Тюремщик вновь нанес рубящий удар. Эмеку-Имбару поставил блок. Звон металла разнесся по округе. Последовала череда взаимных выпадов. Лязг мечей взорвал тишину, заглушая легкие порывы ветра. Я вместе с ослом и лошадью составляли молчаливую троицу наблюдателей, равнодушно следившую за поединком со стороны.
После обмена ударами противники разошлись на расстояние нескольких шагов, продолжая следить друг за другом.
– Хорошо орудуете мечом, господин, – продолжая ухмыляться, бросил Тегим-апал.
– Меня не уболтаешь, – спокойно ответил Эмеку-Имбару, – эти уловки оставь для других.
Ассириец осклабился и сделал резкий выпад. Воин поставил блок, пытаясь отклонить клинок, но атака оказалась ложной – Тегим-апал внезапно изменил направление, пытаясь пронзить обводящим ударом снизу. Эмеку-Имбару с трудом ушел от выпада, но потерял равновесие и упал. Послышалось глухое бряцание металлических пластин. Песок налип на доспех. Тегим-апал быстро метнулся вперед и с яростью опустил меч, целясь в грудь. Однако клинок пронзил лишь песок – командир успел откатиться в сторону, а затем, вставая, нанес ответный удар наотмашь. Задел щеку ассирийца. На лице выступила кровь. Это привело Тегим-апала в бешенство. Издав рык, подобно голодному льву, он с удвоенной силой начал наступать на Эмеку-Имбару, нанося мощные удары. Лязг металла стал сильнее. Стражник спокойно отбивал каждую атаку, однако теперь уже не делая ответных выпадов.
Поначалу я никак не мог понять – почему Эмеку-Имбару перестал отвечать на удары, а только уворачивается и блокирует свирепые атаки? Но потом я начал замечать, что движения ассирийца становятся менее резкими. В них появилась тяжесть и скованность, будто его члены налились свинцом. Дышать он стал куда глубже и прерывистее, нежели соперник. Вывод напрашивался сам собой. Эмеку-Имбару просто изматывал Тегим-апала, а сам берег силы для решающего удара. Очевидно, это начал понимать и сам тюремщик. Совершив еще несколько яростных попыток пробить защиту командира, ассириец внезапно перестал атаковать и быстро отошел на безопасное расстояние, пытаясь восстановить дыхание. Несмотря на утреннюю прохладу, лоб Тегим-апала покрылся испариной, а веки заливал пот. Тем не менее он не сводил с Эмеку-Имбару взгляда своих сощуренных злобных глаз. Песок налип на металлические пластины воина, покрывая их причудливыми узорами. Лицо командира продолжало оставаться спокойным и непроницаемым.
В этот момент волна безразличия начала постепенно отступать, обнажив под собой естественные человеческие чувства. Я ощутил