шагнули внутрь.
Как только дверь захлопнулась, незнакомец сбросил капюшон и перед Коэном и Альдо предстала юная, светловолосая девушка с голубыми глазами и исхудалым, веснушчатым лицом.
– Я Зула. – запнувшись промолвила девушка.
– Ты что-то хотела, Зула? – мягко спросил Коэн.
– С вами была женщина. – Зула потупила взгляд.
– Ты ее видела? Где, когда? – Коэн старался скрыть волнение.
– Ночью. Я плохо сплю… Повсюду звуки. Иногда встаю и в окно смотрю на луну. Она безмятежная, это успокаивает. – сбивчиво забормотала девушка.
– И что же ты видела? – встревоженно вмешался Стиг.
– Руфус с сыновьями тащили ее. У нее красивые волосы, даже в темноте… Они волочились по земле. Так жалко. – вздохнула Зула.
– А куда они ее тащили? – терпеливо спросил Коэн, хотя кровь бешено пульсировала в его висках.
– Думаю в Храм, к двуликому Улу. Они кормят его темную сторону, когда Улу сердится или просто голоден. – Зула боязливо поежилась.
– Где этот Храм? – Коэн подбадривающе посмотрел на девушку.
– В конце деревни. Вы точно его не пропустите. – ответила Зула.
– Коэн, надо поторопиться. – засуетился Стиг. – Не нравится мне все это.
– Подожди, хочу понять с чем мы имеем дело. – Коэн старался держать себя в руках. – Улу живет в Храме?
– О нет, он обитает в небесных чертогах. В Храме живет светлейший отец Хорас, через которого Улу внемлет и вещает. Иногда он вещает через Руфуса, Таллера и Ноэля.– голос девушки дрожал от страха. – Но, в основном, через светлейшего.
– Вещает? – Стиг сомнительно поморщился.
– Через пророков. Когда Улу гневается, лица его пророков меняются и становятся страшными. Особенно у светлейшего отца Хораса, он ближе всех к двуликому. – лицо Зулы испуганно содрогнулось.
– На что он гневается? – гном не мог поверить своим ушам.
– На то, что мы грешим, плохо работаем, неправильно думаем. Самый страшный грех – усомниться в любви Улу. – Зула тяжело вздохнула. – Он карает нас, потому что любит и хочет привести наши души в небесные чертоги.
– Почему ты нам помогаешь? – поинтересовался Коэн.
– К нам уже приходили чужаки. Все нашли путь к Улу. Та женщина, которая с вами, она другая, не такая как все. Ее волосы… Как у моей сестры… – на глазах Зулы заблестели слезы. – Майя разгневала двуликого, она сомневалась в том, что он бог, говорила, что его пророки – чудища, которые едят людей.
– И что случилось с твоей сестрой? – лицо Коэна помрачнело.
– Она увидела темную сторону двуликого Улу, через светлейшего отца Хораса. – всхлипывая, Зула ухватилась за рукав Коэна. – Я очень боюсь, но знаю, что должна помочь. Майя бы этого хотела.
– Не бойся, мы разберемся. – Коэн приобнял плачущую девушку за плечи. – А теперь иди домой и никому не говори, что разговаривала с нами. Поняла?
– Поняла. – шмыгнув носом, кивнула Зула. – Да и кому я скажу? Меня сразу отдадут пророкам.
– Зула,