кандидатов попросили коротко озвучить тезисы своих программ. Егоров, седой, прямой, синеглазый, в крупных роговых очках, с твердым подбородком, едко пошутил по поводу отсутствия Пивоварова, сразу расположив к себе аудиторию. Однако потом, вместо того, чтобы рубить свои простые, доходчивые лозунги о социальной справедливости, вдруг пустился в рассуждения о том, что демократов, разваливших великий Советский Союз и доказавших свою несостоятельность, нужно гнать из власти, иначе они окончательно добьют и распродадут страну. Это был явный намек на Осинкина.
Осинкин улыбнулся своей грустной улыбкой и кивнул, принимая вызов. Норов понял, что Егоров нервничает; ему не хватало привычной уверенности.
– Повезло Олежке с мордой, – с симпатией проворчал Норов.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Ольга.
– Обаятельный. Одной физиономией процентов семь сразу забирает. Улыбнется этак загадочно, а все думают: «Какой умный парень! Видать, знает что-то важное!».
– Он действительно очень умный! – смеясь, возразила Ольга.
– Ясное дело, – хмыкнул Норов. – Разве ты за глупого бы замуж пошла?
На крыльце Анна остановилась, схватив Норова за руку.
– Я боюсь, – прошептала она ему.
– Мы же вместе, – он обнял ее.
Но это было неправдой, раз он возвращал ее мужу. Оба это понимали.
Гаврюшкин уже высматривал их в окно и, едва они открыли дверь, выскочил в прихожую.
– Ну, что, собираемся? – с наигранной бодростью обратился он к Анне.
Анна беспомощно оглянулась на Норова.
– Прямо сейчас? Я хотела отдохнуть…
– Аня, некогда отдыхать! Времени – ни копейки! Давай я тебе помогу.
Анна, не снимая пуховика, шагнула к лестнице, будто желая ускользнуть наверх и спрятаться, но он ухватил ее за рукав.
– Аня, нам надо ехать!
– Пусти меня, пожалуйста!
– Ты понимаешь, что я тебе говорю? – в его голосе зазвучало нескрываемое раздражение. – Сколько можно повторять! Ты вообще слушаешь меня?!
– Я не могу сейчас! – жалобно воскликнула она. – Я потом!
– Мы опоздаем на самолет!
– Я потом! – лепетала она. – Позже… Я устала… Два часа ничего не изменят.
– Я сказал: надо ехать!
– Не кричи на меня! – всхлипнула она. – Мне и так плохо.
– Нас люди ждут! Если мы сейчас не улетим – заторчим, бля, неизвестно насколько!
Теперь он вовсе не был бережным к ней. Накопившаяся на Анну обида рвалась наружу, делая его агрессивным.
– Потише! – примирительно проговорил Норов, но Гаврюшкин только нетерпеливо отмахнулся от него.
– У нас ребенок дома! – он злился все сильнее. – Забыла о нем? Тебе наплевать на него?!
– Зачем ты так говоришь? – вскрикнула Анна сквозь слезы. – Это… нечестно! Мне больно это слышать!
Ляля выглянула было из кухни и тут же спряталась назад.
– Давай