было бы не хорошо, если бы я пошла против вас, когда вы были так уверены в его призвании!
– Все-таки Жак должен именно вас благодарить, что вы не помешали ему стать художником.
– Скорее он должен благодарить вас, что вы догадались; что он станет славным художником!
– Я должен благодарить вас обоих! Благодарить, любить и благословлять, как одного, так и другого. Только тогда это будет справедливо! – прервал Жак их спор.
Между обитателями домика на набережной Театен никогда не бывало других споров.
Но в один печальный день, гармония и счастье наших друзей едва не было уничтожено.
Жестокая смерть чуть не разлучила трех друзей.
Это случилось 15 января 1719 года. Накануне вечером Женевьева жаловалась на легкую боль в левом боку и в груди и кашляла два или три раза.
– Ничего, – сказала она, когда аббат и сын хотели послать за доктором. – Мне было холодно, когда я ходила на рынок с Гильометой, а теперь начинается насморк… В моей комнате затоплен камин, я пойду, лягу и посплю, а завтра мы забудем об этом.
Но Женевьева ошиблась.
Она не могла встать утром, проведя бессонную ночь: кашель усилился, дыхание сделалось трудней, и она совсем ослабла.
Аббат Морин часто слышал, как хвалили доктора, жившего на площади Сент-Андре, брата первого министра регента Венсена Дюбуа.
Жак побежал за ним.
Болезнь продолжалась долго. Напрасно доктор пытался ее приостановить, – она только развилась все сильней.
Наконец, однажды вечером, доктор радостно сказал Жаку и аббату:
– Ваша мать спасена.
Какая это была радость! Еще несколько минут тому назад они переживали за нее. Несмотря на успокоительные слова доктора, Женевьева Фойоль думала, что ей остается жить недолго и пожелала тайно переговорить с аббатом Морином, чтобы с помощью их доброго и достойного друга ей можно было предстать перед судом Всевышнего.
Выйдя из комнаты больной, аббат заметил на лице Жака почти печальное удивление, причиненное ему этим долгим и торжественным разговором.
– Ступай, Жак, обними свою мать, – сказал аббат с выражением такого энтузиазма и внутреннего восторга, что молодой человек был поражен. – Да сохранит Господь, твою обожаемую мать!
Но благодаря помощи Бога и доктора Венсена Дюбуа Женевьева была спасена.
Дружба аббата Морина с Женевьевой Фойоль, после её болезни, еще более укрепилась и стала еще нежней, внимательней.
Часто, очень часто с того дня, когда Женевьева целовала своего сына, аббат мельком глядел на нее и шептал со слезами в голосе.
– Чудная женщина! Чудная женщина!..
***
– Что случилось? – сказала Гильомета, увидав аббата Морина на пороге дома раньше обычного. – Господин аббат, ведь вы каждый день возвращаетесь в шесть часов вечера!
– Где Жак? – спросил он.
– В своей мастерской, – отвечала Гильомета.
– И Женевьева там?
– Да,