улыбке было что-то хищное, почти пугающее.
– Ты пришла, – прошептала она. – Хорошо. Пойдем…
Глава 6
Келья Тристана была крошечной и аскетичной, как и подобает жилищу монаха. Грубые каменные стены, лишенные украшений, давили своей монументальностью. Единственным источником света было узкое стрельчатое окно, пропускающее в комнату лунные лучи. Скудная обстановка состояла из низкой деревянной кровати, покрытой темным шерстяным одеялом, простого стола с глиняным кувшином и миской для умывания, а также грубо сколоченного молитвенного аналоя в углу. В воздухе плавал запах вощеной древесины, старых книг и едва уловимый мускусный аромат мужского тела.
На постели, слишком короткой для его роста, возлежал Тристан. Даже во сне он казался большим, мощным, едва умещающимся в тесных границах монашеского ложа. Тристан спал в простой белой рубахе из грубого полотна, доходящей до середины бедра, и свободных штанах, перехваченных плетеным поясом. Во сне он сбросил одеяло, и теперь лунный свет очерчивал контуры его тела под тонкой тканью – широкие плечи, мускулистые руки, длинные ноги.
Я застыла на пороге кельи, не веря своим глазам. Изабелла подошла к его кровати, склонившись над ним, словно коршун над добычей.
– Изабелла! Что мы здесь делаем? – прошипела я, подлетая к ней. Паника и смятение накрыли меня удушливой волной. – Если он проснется…
Изабелла отмахнулась, ее темные глаза светились торжеством и какой-то пугающей решимостью.
– Не переживай, дорогуша. Он выпил сонного чая. Будет спать как убитый, – проворковала она.
Я перевела взгляд на Тристана. Он лежал тихо и недвижно, его дыхание было глубоким и ровным. На столике рядом я заметила пустую чашку. Схватив ее, я вгляделась внутрь – на дне влажно поблескивали рубиновые капли.
– Это опасно? – потребовала я ответа, стискивая глиняную посудину так, что пальцы свело судорогой.
Улыбка Изабеллы стала шире и еще более пугающей.
– Всего лишь безобидное сонное зелье, милая. Чтобы Тристан сладко спал и видел волшебные сны. А ты могла вдоволь налюбоваться им, – промурлыкала она.
Изабелла отошла в сторону, и я невольно залюбовалась Тристаном. Во сне его лицо разгладилось, приобретя юношескую безмятежность. Длинные ресницы трепетали, приоткрытые губы манили прикоснуться. Как же я мечтала поцеловать их, узнать их вкус и нежность.
Тряхнув головой, я попыталась отогнать наваждение. Это неправильно, нечестно! Я не могу вот так бессовестно вторгаться в его покой, использовать его беззащитность. Это… это гнусно, почти как насилие!
Изабелла, словно уловив мои мысли, подошла ближе, приобняла за плечи. Ее голос обволакивал, убаюкивал, будто ручеек в летнем лесу.
– Я знаю, о чем ты думаешь, дорогая. Тебе кажется, что это низко, грешно. Но разве любовь – грех? Разве ты не заслужила каплю счастья после стольких страданий? – вкрадчиво нашептывала она.
Мягко подтолкнув меня вперед, Изабелла почти усадила на край постели Тристана.
– Просто побудь рядом. Посмотри, какой он прекрасный.