не пошевелилась, не сводя взгляда с женщины, которая все еще сидела на перроне, но постепенно удалялась, становилась крохотной точкой в огромной вселенной, пока вовсе не исчезла.
Поезд нырнул в ночь, словно погрузился в желе, лениво протискиваясь сквозь него.
Ирэн поднялась на ноги, перестав дергать дверь, и повернулась к проводнице.
– Дочь ведь не услышит слов матери, – прошептала она с горечью. Было больно осознавать, что где-то там был ребенок, который ждал мать, но так и не дождался. Ни матери, ни последних слов. Который, возможно, вырастет без нее, чувствуя внутри себя прожигающее одиночество, затягивающую пустоту без материнской любви. Ребенок, которому суждено всю жизнь оправдываться, почему мамы нет рядом.
Ирэн прошла мимо проводницы и вернулась в купе, вжимаясь в угол. Ей не хотелось смотреть на усатого отца и его маленькую дочь, которая отвлеклась на синего медведя с большими желтыми глазами. Как два желтка, они смотрели прямо в душу, пока девочка щупала меховые бока. Она дергала лапы, мяла хвост и радостно улыбалась.
– Чай, кофе, сок? – Брам Квал снова возникла на пороге, держа поднос одной рукой.
– Сок, – попросила Ирэн, грустно смотря на свой остывший обед. Маринованная медуза все так же лежала посередине, но девушка к ней так и не притронулась. Чувствовала, что еще рано. – Со вкусом разбитого сердца.
Брам Квал медленно кивнула и обратилась к остальным, но Ирэн не слушала их ответы. Ее не покидало чувство, что она упускала что-то важное.
Мужчина с ребенком в купе. Женщина с разбитым сердцем на перроне. Ощущалась пустота и незаконченность. Поэтому Ирэн поднялась на ноги, снова вышла в коридор, где столкнулась с проводницей. Та молча протянула ей стакан и широко улыбнулась, изображая приветливость. Девушка кивнула и залпом осушила предложенный напиток. Жидкость раскаленным железом растеклась по желудку, оставив боль в сердце, которое сиротливо сжалось.
Ирэн сделала шаг, выходя в тамбур. Здесь витали запахи прошедших лет, с ароматом вишни и ананаса, легкий дым впитывался в волосы, но почти сразу растворялся в них.
Девушка потянула носом, запоминая мгновения, которые забудет очень быстро. Ей чудилось, будто она уже парила в облаках, которые вместо поезда покачивали ее, окутывали, грея в пушистых объятиях.
Она открыла глаза и дернула ручку двери туалета. Замерла, удивленно смотря на широкие ступени, которые вели наверх. У поезда снаружи не было второго этажа, но может она просто не видела этого? Может она не обратила внимания, когда солнце прожигало насквозь ее хрупкие кости?
Оглянувшись, Ирэн не увидела никого, кто бы ее остановил, и сделала первый шаг, хватаясь за перила, которые легонько задрожали. Переставляя ноги, она чувствовала, как тяжесть лет касалась плеч, словно вековая усталость обнимала сзади.
Дойдя до самого верха, Ирэн оказалась в коридоре, который с обеих сторон был украшен окнами различных видов. В самом конце она увидела широкие двери и одинокую фигуру.
Помедлив лишь мгновение, чтобы