Морфу и много лет надеявшийся, что я стану его напарником, смирился с моим решением и сосредоточился на молодом человеке из нашего поселка, о котором поговаривали, будто это его внебрачный сын. Во всяком случае, парень проявлял куда больше рвения, чем я, в том, чтобы унаследовать дело отца.
– Все, что ты создаешь, так прекрасно, – сказала Ларисса, перебирая ювелирные украшения в моей мастерской: ожерелья, изящные крючки для проколотых ушей, дужки с золотыми вкраплениями взамен натуральных бровей. – Эти вещицы достойны большего внимания. Ты мог бы продавать их не только в деревнях Акамаса, но и на востоке нашего острова. Можно было бы нанять кого-нибудь, кто возил бы товары в те дальние края, либо отправиться туда вдвоем и познакомить людей с твоим мастерством. И, возможно, со временем мы даже начнем переговоры с капитанами торговых судов о продажах на землях, что лежат по ту сторону моря.
Я восхищался ее целеустремленностью, хотя не испытывал особого желания превратиться в расчетливого купца, но азартность Лариссы умиляла меня. Откровенно говоря, потребности у меня были простыми. Я хотел жениться, завести детей и упражняться в моем ремесле в тиши и покое. Вздумай я расширить производство, пришлось бы нанимать помощников, но тогда останутся ли мои работы подлинно моими?
Перед свадьбой я преподнес моей невесте изделие, над которым долго трудился, и заботливо повесил его на шею Лариссы. Это было одно из самых красивых ожерелий, придуманных мною. Пять прямоугольных пластинок на цепочке, на двух слева специальным молоточком я выбил изображения Артемиды и Афродиты, на двух справа – Геры и Селены, а на центральной пластинке отчеканил лик Иштар, царицы небес, богини, которой поклонялись жители Месопотамии тысячи лет назад. В верхушку этой пластинки была вставлена жемчужина, найденная мною в море. Прежде я нырял за устрицами, вылавливая их сотнями, пока не наткнулся на моллюска безупречной формы, внутри которого обнаружилась редчайшая драгоценность – голубая жемчужина с розоватым отливом, известная нам по стародавним повествованиям. Ларисса разрыдалась, когда увидела, что я сотворил для нее, я тоже прослезился, ведь мы любили друг друга всем сердцем, и я возблагодарил богов за то, что уже с сегодняшнего вечера мы будем принадлежать друг другу навечно.
В тот год моей семье предстояло сыграть не одну свадьбу, а целых две – ранее было объявлено о помолвке моей старшей сестры Абиры с предводителем нашей армии Атлиумом. На мой взгляд, создать крепкую семейную пару этим двоим было не суждено, Атлиум был на десять с лишним лет старше Абиры, и у него уже имелось четверо детей от первой жены, а когда его супруга поняла, что носит пятого, она прыгнула с обрыва и разбилась насмерть.
Помолвке Абира не обрадовалась, понимая, что берут ее не столько в жены, сколько в няньки для оставшихся без матери детишек, но мой отец настаивал, и, конечно, Абире было не по рангу подвергать сомнению прозорливость взрослых мужчин. Свою лепту внесла и моя