я ему два целлофановых пакета, он на тапки их напялил и ушел.
Я рюмочки ополоснула, свет на кухне выключила, и тут звонок. Генка, что ли?
– Алло, Вера? – незнакомый мужской голос.
Приятный тембр, только слышно плохо. Писки какие-то, потрескивания. Ветер воет.
– Да, слушаю.
– Простите, Вера, а Генка у вас?
– Уже ушел, – сказала я. – Вас слышно плохо. Писки какие-то.
– Остаточная магнитуда – сказал голос. – Рядом полюс, шторм на восемь. Плюс ледовый резонанс.
– Что на восемь?
– На восемь баллов, – сказал голос, – и сечка. А вообще красиво. Я люблю стихию, поэтому и дома сидеть не могу.
– А вы кто?
– Я? – спохватился голос. – Кавторанг Андреев. Хотел Генку поздравить. Мы в одном дворе выросли.
– Вы что, моряк?
– Ага, Генка – в летчиках, а я – в моряках, – сказал Андреев. – Генка смеется, мол, рожденный ползать, летать не может. Прав летчик, ползаю я по льдинам, летать не получается. А Генка молодец, на сверхзвук его взяли, он мне писал.
– Может, мы про разных Генок говорим? – спросила я.
– Я звонил Ленке, – отозвался Андреев, – она говорит, Генки дома нет. Соскочил к Вере в домашних тапках. Почему в тапках?
– Для скорости, – сказала я. – Он же летчик.
– А, точно, – сказал Андреев. – Вер, вы скажите Генке, что я звонил, поздравлял. На нас шторм идет, синоптики пик дают, связь обрубают. Передадите?
– Передам, – сказала я. – Вы себя там берегите, хорошо?
– Да кому я нужен, – засмеялся Андреев, – ни семьи, ни детей. С Новым годом, Вера!
И Андреев положил трубку.
Я походила по квартире и набрала Генкин номер.
– Чего? – спросил Генка.
– Звонил кавторанг Андреев, – сказала я. – Поздравил тебя с Новым годом!
– Спасибо, – сказал Генка, – Вер, я ему с детства вру, что я летчик.
– Ты штукатур – находка дур, – сказала я. – Привет, Ленке!
– Андреев – мужик, что надо, – сказал Генка. – Жаль, брат, ты замужем.
– Меня муж сегодня бросил, – сказала я, чувствуя, что сердце ухает в пропасть.
– Андреев бы так не поступил, – сказал Генка. – Хочешь познакомлю?
– С чего такая забота? – спросила я.
– Это по-братски, Вер, – сказал Генка и повесил трубку.
И я на него не разозлилась. Впервые за десять лет знакомства.
Девчонка умела рисовать
Девчонка умела рисовать. Никто в племени не умел, а она умела. Знала: рисунок забирает душу того, кого рисуют. За это и прозвали Ведьмой.
Ей было девять лет, но в позднем палеолите никто и не считал её за ребенка. Дети племени всегда умели переносить пещерный холод, довольствоваться мясом мускусных быков, находить под землей грибы и корни. А играя, они охотились на лисиц, хвастаясь хвостами добычи.
Самым ловким мальчишкой племени был сын Крысы. Он протыкал копьем увёртливых рыбок, неотличимых от серой донной гальки. Быстрота