силой врезалась в подругу, что оба фонаря в их руках погасли.
– Святые грибницы! – выдохнула Гортензия. – Звентибольд, что случилось?
– Тс-с! – снова зашипел Звентибольд. – Тише, кажется, я что-то услышал.
Они прислушались, крепче сжимая разгоняющие тьму фонари.
– Это просто ручеек, – спокойно сказал Карлман, – который протекает у самой стены сада, за домом Бульриха. Слушайте!
Теперь все услышали нежное журчание между кустами бузины.
– Родник выходит тут из-под земли и сразу же исчезает, – пояснил Карлман. – Бульрих говорит, что этот ручей течет под землей куда-то далеко-далеко и, может, впадает потом в большую реку. А еще из-за этого у него всегда сыро в подвале…
– Чудесно! Еще одна история от Шаттенбарта! – раздраженно перебила его мать. – Подземная река! Ты, поди, сможешь отчалить от картофельных запасов Бульриха и, если повезет, когда-нибудь выплывешь к морю. Может, он уже и лодку строит?
– Ну, мама, неужели ты не можешь хоть раз отозваться о дяде без насмешки? – возмутился Карлман. – Чем плохи истории, которые рассказывает Бульрих? Это же так здорово – говорить о необычных вещах! Вот я готов слушать его часами! – Он с легкими угрызениями совести вспомнил, что в последний раз навещал дядю еще тогда, когда с холмов сходил снег. – Он часто рассказывает о таком, чего не знает, кажется, ни один квендель. И почему бы в Холмогорье не течь подземной реке?
– Пожалуй, сейчас не лучшее время для подобных обсуждений, – заметил Биттерлинг. – Давайте для начала поищем Бульриха на поверхности. Спуститься под землю мы еще успеем.
– Мне не нравятся разговоры о подземных реках, – с тревогой в голосе произнесла Хульда, – даже в шутку, а уж тем более в такой темнотище да перед пустым домом!
– Если он, конечно, пустует, – сказала Гортензия. – Сейчас войдем и посмотрим, а если разбудим при этом хозяина, тем лучше – значит, он мирно спит в своей постели.
Она пошла впереди, а остальные – за ней. Тропинка напоследок резко вильнула и вывела их к густым зарослям бузины перед домом Бульриха. Деревянные ворота открывались в небольшой палисадник, где пышно цвела камнеломка, наполняя воздух густым медовым ароматом. Справа от калитки блестела вода. Казалось, что родник бьет прямо из стены, но на самом деле вода вытекала из-под большого треснувшего камня, выступавшего над землей. Ручеек с легким плеском тек по узкому руслу, проложенному в песчаном грунте, ладони на три, не больше. Затем он снова исчезал между папоротниками и зверобоем, под вторым мшистым камнем, который в темноте напоминал приземистую фигуру. Карлман осветил это место фонарем.
– Бульрих называет ее прачкой, – шаловливо сообщил он. – Говорит, что это окаменевшая водяная женщина и что никельщик превратил ее в камень, потому что его рубашки не отстирывались. Но она ничего не могла с этим поделать, ведь у нее недоставало воды, чтобы выполоскать щелок!
– Карлман, хватит болтать глупости! – оборвала его мать. – Оставь эти сказки для встреч с Эппелином и прочими бездельниками!