наверное.
Он сдёрнул с куста неискусственно потрёпанные некогда синие джинсы, присел на краешек скамейки, не снимая обувь, в один приём протиснул параллели ног в обе колом стоящие штанины, а вместо ремня крутанул на поясе проволочку.
– Ремень потерял? Или порвался? – сочувственно спросил Тихон Иванович.
– И потерял, и порвался… всё рухнуло, в один миг. Фенита ля, тра-ля-ля.
– Вы артист?
– Да какой там. Бывший физик, в Политехе преподавал, в Бауманке работал, пытался устоявшиеся научные парадигмы низвергать, подчёркивая собственную индивидуальность, что противоречило устоявшимся догматам и церкви, и науки. Ну и начальству, конечно. Квартиру за долги отсудили, вселили в развалюшку за городом, рядом со свалкой, с печным отоплением, но я и тому рад – всё не на улице. Так что перед вами индивид в чистом виде.
– Насчёт чистоты возникли красноречивые сомнения. Ты в бане давно был?
Вася энергично всплеснул руками:
– Кто ж меня пустит, в баню-то? Бомжарам не до жару, нас несёт судьба на шару[1]…
Он привстал и неожиданно попросил прощения:
– Извините, увлёкся, вновь как бы почувствовал себя технарём, забыв, что я сейчас всего лишь числитель без знаменателя, нерешённая теорема. Запутался в доказательствах. Хотел чистой физики во всём, но рядом с ней всегда оказывалась метафизика, мистика, навязанное мировоззрение религиозных догм. Циолковский ещё в конце девятнадцатого века заговорил о полёте на Луну, бесконечной заселённости бескрайнего космоса, о бессмертности души, которую он называл скопищем атомов, и его сразу окрестили почти оскорбительным прозвищем «калужский мечтатель». Однако его зёрнышки строго математических мечтаний проросли, стали аксиомой. Скоро туристы в космос пешком летать будут. А большинство учёных по-прежнему ломают головы: одни мы во Вселенной или нет? Кто руководит всем космическим хозяйством? Кто оберегает Землю от неминуемого столкновения с кометой? А ведь на все эти вопросы ответы существуют, только их не придают широкой огласке. Кстати, эти ответы я нашёл и в занесённых ветром листках. Но широкой огласки нет. Проще прикрываться библейскими сказками о сотворении мира, чем открыто, с позиций научного космизма заявить об истинном устройстве Вселенных, Галактик, иерархии энергетических органов управления человечеством, а также бескрайним простором бесконечности.
Бомж-философ замолчал, а потом, мечтательно прикрыв глаза, продолжил:
– Давно не рассуждал на любимые темы, всеобъемлющие, ни к чему не обязывающие, но так целебно действующие на мозг. А вы, я вижу, даже не подумали принять меня за сумасшедшего, наверное, тоже в этой сфере вращаетесь?
– В этой самой, если не хуже. Так завращался, что без руки остался.
Тихон Иванович постучал скрюченной ладонью по коричневому лицу скамейки.
– Смертушку изобретал. Высчитывал, как быстрее и с меньшими затратами доставить её к месту назначения.
– А теперь, как я смею предположить, испытываете некое