Иванович расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана плоскую бутылку коньяка.
– Пододвигайся поближе, обмоем мою пенсию, раз уж наши мозговые извилины резонируют в одном частотном диапазоне. С банкета прихватил, правда, придётся из горлышка.
– Айн момент! – бомж молниеносно вскочил с места и устремился в кусты. Буквально через мгновение он уже мчался назад, циркульно выкидывая свои негнущиеся ноги.
– Ресторан «Кочка» предоставил два пластиковых стаканчика. Можно не ополаскивать, чтоб добро не переводить, зелёный змий и так всю заразу уничтожит.
Тихон Иванович с трудом разорвал пластиковую упаковку с чипсами. Мягко чокнувшись стаканчиками, выпили. По аллее, усыпанной золотым мусором, к ним приближались дед с интеллигентно подстриженной бородкой и малыш, который периодически отшвыривал листья, приговаривая:
– Куда только дворники смотрят…
На что дедушка спокойно отвечал:
– Они ни при чём, это всё осени проделки. Потом пойдёт снежок, ударит морозец, и наступит.
– …День жестянщика! – радостно завершил фразу малыш. Собутыльники не выдержали и громко рассмеялись, а Вася даже захлопал в ладоши.
– Браво, малыш, бытие определяет сознание, в ногу со временем шагаешь.
Поравнявшись со скамейкой, мальчик уточнил:
– Я не со временем, я с дедушкой.
Тот с опаской покосился на бухариков и, увеличив скорость, увлёк за собой внука.
Выпили ещё по одной. Хороший коньяк тепло и уютно растворился в молекулах двух неординарных выпивох. В такие минуты алкогольного блаженства всегда хочется порассуждать либо о женщинах, либо о внутренней политике (поругать правительство), либо о своей работе. Распитая бутылка напрочь ликвидирует всякую субординацию, сближает и сглаживает социальное неравенство. Известный оружейный конструктор это очень наглядно продемонстрировал, приобняв бомжа, и они соприкоснулись головами.
– Ты, Вася, говоришь – синдром Сахарова. А то, что у меня, – это похуже, – Тихон Иванович поднёс правую кисть прямо к лицу товарища. – Болезнь Дюпюитрена, а с ней я уже как бы и не конструктор, а, как и ты, числитель без знаменателя, хотя к той самой ракеточке, что земной шар под носом обезумевших радаров облетела, тоже свою руку приложил. Только не эту закорючку, а здоровую, сильную. А сейчас я кто? Пенсионер, инвалид…
Тихон Иванович уронил голову на плечо собутыльника, его глаза слегка увлажнились. Физик вначале нерешительно, а потом всё смелее и смелее начал гладить собеседника по голове, приговаривая:
– Ничего, конструктор! Тула ещё никогда врагу не сдавалась. Раз уж вы считаете, что опосредованно участвовали в разрушении, то попробуйте как бы созидать, начните создавать мирные проекты, смените род деятельности. Негативная моральная составляющая покинет ваш мозг, глядишь, и Дюпюитрен, как битый Бонапарт, отступит.
– Эх, Вася! Твои бы слова да богу в