огромный, что невозможно было водрузить на него чемодан.
Ой, сколько бранных слов выслушала я от мамы, пока навстречу к нам не прибежал Коля. Родственнице как-то удалось передать на хутор о нашем приезде.
Коля ловко присоединил сзади чемодан, посадил меня на раму перед собой, и мы быстро докатили до хутора, где, оставив меня, он поехал за мамой.
С уважением поглядела ему вслед. Как он вырос! Но тут же позабыла о нем.
Дом деда сильно изменился, расстроился и оказался таким большим, чисто побеленным, совсем как на Алтае у бабушки Нюры.
Внутри дома тоже многое изменилось. Вместо глиняного пола – деревянный, а рядом с деревянными нарами появилась кровать, опять-таки как у бабушки в Сибири, только новая, с блестящими душками.
Тетка Меланья, чмокнув в щечку, принялась объяснять:
– Це Иванко кровать. Он теперь у нас жених, и треба, шоб усе як у людей було.
Мне нравилось слушать украинскую речь, сразу вспомнилась бабушка Нюра, Валя.
Быстро выскочила из хаты и направилась в сад, который, кстати, тоже изменился —пополнившись новыми деревьями, появился даже мой любимый крыжовник с крупными зелеными ягодами. От одного вида этих полосатеньких ягод потекли слюнки, сразу вернулась в дом, потому что была дисциплинированной девочкой и без спросу ничего не брала.
Вежливо спросила у тетки Меланьи:
– Скажите, пожалуйста, а можно нарвать крыжовника в вашем саду?
Она непонимающе уставилась на меня. Тут в самый раз мама с Колей подъехали, обнимая маму, тетка Меланья посетовала:
– Не пойму, чего малая хочет? Який-то крыжовник? Шо це таке?
Я потянула ее в сад и показала на куст.
– Так це ж ангрус! Ой, рви, ежели хочешь, но вин же кислый?
– А я люблю, когда кислый! И с наслаждением начала хрустеть зелеными ягодами.
Затем Коля взял меня с собой к своим друзьям.
С замиранием сердца спустилась с ним по ступенькам в вырытую в земле землянку. Там все было сделано как в доме, даже лампа керосиновая горела. Скамейки возле земляных стен, стол деревянный, а на земляном полу полосатые половички.
Мальчишки сидели с заговорщицким видом и снисходительно отвечали на мои вопросы. Но затем они заулыбались и приняли меня в свою компанию как равную благодаря моей грамотности. Я была развита не по годам. Умела считать до тысячи. И еще знала очень много историй и рассказов из книг. Мама частенько вечерами читала папе книги, а я не спала и тоже слушала. Хорошо запомнила «Кленовый лист» и «Жаркое лето в Берлине». Не все было понятно, и в голове вертелись вопросы, но спросить у мамы боялась. Еще отругает, что слушаю.
Зато благодаря информации из услышанных книг я была очень эрудирована.
Поэтому мальчишки заинтересовались моей персоной, дружили со мной, как с равной. Чувство собственной важности прям распирало, а внутри гордо распрямлял крылышки птенчик моей души. Коля тоже с гордостью на меня посматривал. Лето на хуторе очень запомнилось.