гаэ́йлин. Поспеши, а то почтенный Коннал из Ти́арн уже бурчит, что не с кем ему говорить за столом тут из равных по чину – того и гляди уйдёт, не посватав твою племянницу за своего старшего.
– Ступай, Риангáбар – я скоро.
Щедрый снова обернулся ко Льву.
– Так ты даже не видел, а слышал лишь что-то? Хороши мне известия, лучше не скажешь… Ты ещё мальчишка – а я уже десяток лет возглавляю воинство тверди, и не слыхал ещё от молочных зубов, чтобы до конца половодий дейвóны, даже если бы они летали как птицы, смогли бы пригнать вороты с осадным обозом к горе! Рассказывай эти сказки ему вот, дружку своему! – он лишь кивнул головой в сторону молчавшего Тийре, даже не назвав того по имени, – а с меня пустословий довольно! Радуйся, что ты десятник по-прежнему тут, раз за тебя старый Кинух так просил передо мной поутру.
– Гаэйлин…
– Ещё посмотрим, что ты за птица, отродье дейвóнское… – он свысока смерил умолкшего Áррэйнэ колким презрительным взглядом и повернувшись исчез в калитке.
Дверь гулко захлопнулась, и тяжёлые шаги Онноха стали затихать за высоким забором. Как клыки лязгнули створы затворяемого прислугой засова.
– Совсем толстопузый не рад тебя видеть… – фыркнул нахмуренный Áррэйнэ, раздосадованный тем, что глава воинства тверди не стал даже слушать тревожных известий, – а я для него вообще словно первый вражина, раз мордой на наших не вышел.
– Оннох дядя моих братьев – только сам я ему не родня… – Тийре бессильно махнул рукой, – ему бы в радость, свинье, чтобы я сгинул как можно скорее в первой же битве – чтобы какой-то нагулёныш старого Дэйгрэ не портил родню его славным племянникам, а любимому Уи́ллуху разум не выносил…
– Но Шщар тебе в кость, дурню набитому! – он вдруг озлобленно показал стиснутый кулачище в сторону захлопнувшихся дверей дома Щедрого, – я перед тобой шею гнуть не начну, старый Модронов пень, слышишь ты – никогда! Дерьмо с сухим горохом жрать буду, а не склонюсь – и уж точно не сдохну!
– Быть может пойти… – начал было Áррэйнэ, но Тийре прервал друга:
– Нет, Лев… – он несогласно покачал головой, – отец в последнее время совсем не рад меня видеть.
– С чего это? Раньше же áрвеннид тебя всякий раз принимал. Или натворил ты чего? Дочерь какого фе́йнага может попортил? – усмехнулся Лев, шутя толкнув товарища в бок – точно намекнув тому что-то известное им обоим.
– Скажешь тоже… – махнул рукой Тийре, и взгляд его стал отчего-то угрюмым – видимо Аррэйнэ был в том не так уж от правды далёк, – этот жирный мешок ему уши затёр своей лестью поганой, и изливает на меня старику всякую хулу. А племянничек Гваул его уже стал прямь как вершний над стражей – на порог не пускает в чертог. Хоть сегодня не зрил его морды – убыл на два дня к своим родичам гнида, к закату вернётся лишь.
– Хоть бы кость из того поросёнка нам перепала… – потянув носом манящий пах мяса из-за забора угрюмо вздохнул изголодавшийся Лев, почесав пустой с утра живот, – совсем не чтит