Сигвар прищуренно глянул на ёрла с какой-то усмешкой.
– Проясни твою мудрость, почтенный… – нахмурился Стейне, – не силён я как ты в поговорках Арднура.
– Я, владетель, стал сед головой ещё прежде, чем ты деву впервые на ложе познал… – Клонсэ учтиво кивнул на прощание ёрлу, – и умею людей выбирать. Виганд брат Раннвейг, и умён в свою меру – и конюшим он есть недурным… Но прости – Храфнварр хоть сам упрям и с тобой не в ладах, но с него будет толк мне стократ, чем от Громкого, кто грешков перед домом твоим начесал уже больше чем пёс какой блох, свой язык о руку́ тебе вечно втирая…
– Выбор твой… – Къёхвар кисло кивнул, одобряя решение Когтя – и стремительно бросил свой взор на Высокий Чертог, где средь верхних покоев в распахнутых створах окна замелькала манящая сердце владетеля женская стать в алом поверх одежд – и махнула рукой, посылая последний привет сыну Нъяля, кто её покидал на седмины, а может и месяцы долгой выправы к уделам врага.
– Как твой сын – рад возврату в Хатхалле?
– Да, владетель – достойный дан чин, кой он будет блюсти не посра́мив, надеюсь.
Ёрл взглянул на занявшего место Бъярпотэ наследника Когтя, кто уже возначалил всю стражу в Высоком Чертоге, и теперь во главе их стоял во дворе, провожая владетеля – хмуро глядя куда-то на стены Хатхáлле.
– Что-то он тут невесел, смотрю… В первый день был живее твой Горм, как сюда заявился с дороги. Заболел может с нашей воды, нахлебавшись три года с колодцев Помежий?
Сигвар глянул на сына, чьё лицо до сих пор было взрезано тяжкой печатью огромной досады – словно Горм всё никак не был в силах чего-то понять.
– Не могу того знать я, достойный – его сердцу и я не хозяин, увы… Может вправду вода в тех колодцах послаще – как знать?
Там, где стены Хатхалле смотрели к закату, зря оконцами веж на слиянье Широкой и Топкой, еле видною тенью ёрл Къёхвар узрел вдруг иную стоявшую женскую стать – чья коса под лучами взошедшего солнца сверкнула искрой рыжины́ как огонь.
– Турса! – ёрл окрикнул того, подзывая к себе. Родич, прервав разговор с одноруким помощником Винридом, кто был с ним же в загоне Бъярпо́тэ в дороге к востоку, подошёл к их владетелю, хмуро кивнув и оправив охват верховницы.
– Да, почтенный! Что скажешь?
– Выйдешь первым. Загон твой пусть путь охраняет и шлёт наперёд всех гонцов, чтобы владетели нам расчищали дороги и готовили сменных коней и припасы в пути. Чтобы было всё живо, без всяких протяжек – или тех кто не понял протянут в верёвках до Хли́дъярн тотчас.
– Ясно, владетельный – сделаем живо.
– Ты уж точно исполнишь – при виде твоём у иных и умёт из поно́ж побежит…
Стейне прищурился, глядя на хмурого родича – заприметив во рту его свежую дырку в зубах.
– Как Ножово добро? Ты же вроде хотел приглядеть?
– Приглядел… – Турса как-то скривился в улыбке, отчего щербина́ его рта из-под правой щеки показалась вовсю, – есть иное вино, что на запах отлично