захваченные дейвóнами – не дав им возможности овладеть и воспользоваться вóротами укрепи – в это же время внизу кипела кровавая валка. А́рвейрны шаг за шагом теснили Ночных Птиц по узким дворам и проездам, резкими ударами поддерживаемых лучниками копейных отважно бросаясь на строй противника и расчленяя его ряды надвое – зачищая строение за строением, проход за проходом, упорно следуя лишь вперёд и вперёд. И впереди всех бессловесно рубили железо кольчуг и шеломов, дерево щитов и кожу чешуйниц два кровавых клинка Его ненасытной железной пасти, коей стал в эту ночь Áррэйнэ из Килэйд.
Он словно не видел выставленных против него пик и мечей, не ощущал бивших сталью в бессильной попытке сдержать рук врага, не замечал их щитов. Словно ветер обходя Ночных Птиц, обманывая противников стремительностью рывка и неостановимых ударов, градом сыпавшихся на тех – выбивал из их пальцев клинки, отшвыривал копейные древки и находил чужие сердца одно за другим, удар за ударом безжалостно прерывая биение жизней – и вёл за собой остальных.
Когда дейвóны наконец поняли, что перевес отныне не на их стороне, и прежде захваченные стены и вежи одна за другой вновь переходят в руки врага, швырявшего вниз прежде взнятые там стяги ёрла, а самих их теснят и безжалостно избивают крыло за крылом падавших замертво отважных сынов Всеотца – без страха бившийся впереди всех и вздымавший их дух кóгурир яростным окриком отдал приказ отступать, прорываясь из кáдарнле в Нижнее городище.
Но единственные в той стороне ворота уже преградила укрывшаяся за стянутыми в ряд перевёрнутыми колёсными возами трёхрядная полоса ощерившихся жалами пик áрвейрнов, замкнув дейвóнов в кольцо глухих стен, сверху по которым уже опрокидывая силы их лучников прорывались защитники тверди. Казалось бы было тех – ставших спиною к пылающим створам бойцов – неполных четыре десятка… но их сплоченный ряд пробить было не в силах и лучшим из воинства ёрла.
Впереди ощетинившегося копьями, секирами-шипцами и шестами цепных молотов строя словно возвышавшаяся над головами людей бурра свирепо бился сын Хидда Бхóллэйнэ, весь от маковки шелома до защищённых кольчужною сеткою ног забрызганный вражеской кровью. Прикрываясь широким продолговатым щитом вместо меча в правой руке он сжимал долгий – в собственный рост – окованный до середины железными полосами ясеневый черен клевца с коротким шипом впереди, с одной стороны которого вражьи кости и черепа сокрушал тяжкий молот, а с другой пробивал под плетёною вязью кольчуг и пластинок сердца́ хищный и долгий «вороний клюв». Копья разивших его противников разлетались и переламывались под тяжёлыми ударами, мечи вылетали из рук, а щиты трескались, не спасая укрывавшихся за ними бойцов от вгонявшей их в землю силищи впавшего в боевое неистовство исполина в алой от сока их жизней проклёпанной кожаной чешуйнице.
Выхода из пылающей, залитой кровью полуразрушенной укрепи не было, кроме как обратно под небом – сквозь сияющие Чертоги Клинков.
– В