зардело над скрытой туманом и сумраком спящей поляной их стана. Люди уже пробуждались, подкреплялись приготовленной с вечера снедью, поили и седлали скакунов, впрягали животных в возы, проверяли прочность и смазку всех сцепок, колёс и осей, как уложены кладь и оружие – надёжно ли всё закреплено перед предстоящим им долгим путём бездорожья. Воины надевали броню, выстраивались для предстоящего выхода.
Сама Майри давно пробудилась на устеленном еловым лапником под плащом месте около притухшего костра, и раньше иных готова была выступать. Стянутая перевязью с ножнами лёгкая кольчуга плотно облегла тело поверх одеяний до защищённых стальной сеткой с пластинами колен. Долгую толстую косу дочь Конута вновь спрятала за воротник и надела на голову плетёный стальной наголовник поверх стёганого чепца. Ожидая, когда просыпавшиеся воители подкрепятся горячей снедью из котлов, а старый Освир наконец даст знак к выходу, она ещё раз пристально осмотрела своё снаряжение – пристёгнутый к седлу коня лук со стрельной сумкой, малое метальное копьё и одноручный блодва́рпэ, подаренный братом ещё в Глухом селище. Теперь девушка сидела у разожжённого огня, нехотя доедая из плошки обжигавшую рот разопрелый ячмень каши с салом и луком.
Лениво вороша носком сапога густой мох под ногами она погрузилась в раздумья, не замечая вокруг ничего – и потому резко вздрогнула, когда перед нею на землю вдруг рухнула мёртвая птица, раскинув в бока перебитые пёстрые крылья.
Вскинув взор к небесам Майри услышала громкий орлиный вскрик упустившего добычу охотника, и заметила только кружащую там в вышине его грозную тень, распростёршую крылья в парящем полёте. Успокоенно выдохнув она легонько отпихнула ногой от себя окровавленное тельце лесного жаворонка, прикрыв его мхом, и снова застыла над плошкой с едой, позабыв об увиденном, явленном ей.
Над поляной стоял громкий гул от всхрапывания сотен бивших подковами оземь коней. Раздавались шаги, голоса, звон металла от сбруи, брони и кольчуг, скрипели впрягаемые возы – и не сразу дочь Конута поняла, что что-то здесь было не так. Но когда шум копыт стал вдруг громче, и слился в грохочущий цокот несущейся конницы, она обернулась к востоку – и сперва ничего не узрила в ветвях редколесья. А затем вдруг постигла, что звук этот – гул от летевшего прямо на них в боевом построении клина копейных. Уже сверкала средь веток и медных стволов сосняка сталь их пик, и на глазах Майри эти незнакомые конники приближались к их стану – возникнувшие словно из ниоткуда, из глубины перелеска.
Майри резко вскочила на ноги, взволнованно оглядываясь вокруг. Многие из пробуждавшихся земляков ещё не замечали опасности, но некоторые тоже успели взглянуть на восток к голове их обоза, заметив неожиданное появление воинства, каким-то образом оставшегося незамеченным для стерёгших их стан. Не все ещё поняли, что происходило на их же глазах – но гул голосов стал уже превращаться в тревожащий ропот.
Над ухом девушки раздался взволнованный окрик первого понявшего нависшую над