последнее древко – но положить на тетиву не успела. Один из круживших вокруг неё лучников выстрелил первым с десятка шагов. Узкое жало пробило дейвонке предплечье, раздвинув шипом тонкие звенья брони и выйдя через мякоть тела с другой стороны. Пронзённая острою болью левица отяжелела, обвиснув как плеть, и лук едва не вывалился из онемевших пальцев. На ладонь засочилась стекавшая по рукаву под одеждою кровь, густо закапав алеющим кропом на бурую иглицу под ступнями дейвóнки, у которой всё завращалось перед очами и земля стала уходить из-под обмякших как взгретый воск ног.
– Сцелили сучку! – радостно выкрикнул кто-то из всадников, и тут же нанёс удар пикой, намереваясь добить закачавшуюся раненую противницу. Но Майри ударом уже бесполезного лука отмахнула копьё от себя, упав на колени от усталости – всё ещё полная ярости и не желавшая сдаваться. Правой ладонью она нащупала сидящее в руке тонкое древко, и с усилием уцепившись пальцами у сáмого жала-шипа за железную втулку вырвала из тела оперённую ость, закричав от боли и теряя вместе с обильно хлынувшей из раны кровью последние силы.
Перед нею возник спешившийся всадник, растопырив руки в стороны чтобы схватить сопротивлявшуюся дейвóнку. Терявшая силы Майри не раздумывая ударила недруга в пах плечом перехваченного десницею лука, и а́рвейрн с воем упал на колени, мотая головой и схватившись руками за срамный ушиб между ног. Но на его месте тут же возник следующий – тот самый их спешенный вершний, чьего коня она только что сшибла стрелой.
– Ах ты дрянь! Не уйдёшь же теперь – моей будешь! – он с силой схватил её за целую руку, заламывая локтем за спину и валя девушку наземь. Ослабевшая Майри уже не могла оборониться от него – правую её ладонь крепко, до боли сжала мужская пятерня, пока враг грубо пытался стянуть с неё за подол кольчугу и верховни́цу с рубахой.
– Я тебя сейчас… Ты же какая вот вёрткая… Всё одно от меня не уйдешь! Как кобылу взнуздаю, суку!!! – рявкнул он злобно, ударив её по лицу тыльным боком ладони и до крови разбив нос с губами, и стал рвать ей завязки поножей.
Горячее дыхание грубо навалившегося на неё мужчины словно лезвием обожгло ей лицо – и это придало дочери Конута сил. Окровавленной левой рукой она тщетно пыталась схватить навалившегося на неё за небритое горло в щетине, и слабеющие пальцы невольно скользнули по упёршемуся в бок ей ременному поясу а́рвейрна, нащупав там костяную рукоять в ножнах. Через миг нож вошёл по пяту в шею воина – там, где заканчивалась стальная вязь воротника его кольчуги.
Хлынувшая из раны кровь залила ей глаза – и Майри ослепла, из последних сил тщетно пытаясь столкнуть с себя мёртвое тело. Следом за этим удар древком пики в бок девушки обездвижил её, и упёршийся сверху коленом в грудь воин крепко схватил ту за обе руки, с силой вывернув кисти.
– Аэ́дан, верёвку давай! – рявкнул товарищу тот – удивляясь той силе, с которой вырывалась из его рук эта загнанная в угол, окружённая врагами и уже раненная противница.
Второй