мягко улыбнувшись, сообщила ему, что сегодня он сможет вернуться домой.
– Вы готовы к выписке, мистер Грейвс, – сказала она, поправляя его подушку. Её слова звучали из того далёкого мира, где ещё существовали здоровые дни и спокойные ночи.
Когда Леонарда выписали, он всё ещё был прикован к инвалидному креслу. Специальная машина доставила его в семейный особняк, а вместе с ним приехал физиотерапевт – специалист по реабилитации после серьёзных травм. Оказавшись в родной доме, юноша почувствовал себя словно в незнакомом месте, пустом и мрачном.
Специалист по физиотерапии, Теодор огляделся с неловкостью:
– Есть кто-то, кто сможет показать мне, где моя комната, мистер Грейвс? Боюсь, мне не знакомо это место.
– Мне тоже, Теодор, – тихо ответил Леонард и вздохнул. – Надо спросить Уинстона, нашего… моего управляющего по хозяйству, какую он выделил вам комнату.
Уинстон не заставил себя долго ждать. Буквально в эту же минуту он торопливо зашел в холл:
–Извиняюсь за задержку, мистер Грейвс. Проследуйте за мной, я покажу вам новую спальню, которая была оборудована специально для вас, и покои мистера Теодора…
–Лемана, – продолжил физиотерапевт, следуя за дворецким вместе с Леонардом.
–Леман? У вас немецкие корни? – вежливо поинтересовался Уинстон Смит, распахивая двери одной из просторных гостевых.
–Мой отец родился в Германии, – ответил Теодор.
–Очень приятная страна, – тактично улыбался управляющий. – Это комната мистера Грейвса. В ней есть все необходимое, я позаботился об этом.
Леонард печально огляделся:
–Та же больничная палата, но с винтажным антуражем.
–Мистер Грейвс, мы не могли оборудовать вашу прежнюю спальню, простите. Она на втором этаже, а наши лестницы не позволяют установить подъемник.
–Все в порядке, Уинстон, спасибо.
Дворецкий кивнул и просил следовать за ним дальше, чтобы показать покои Теодора.
–Я подожду вас в этой комнате, – произнес Леонард. Он не хотел ехать по длинному коридору мимо домашнего кабинета отца. Вещи, которые когда-то казались незначительными, стали символами утраты.
Ночью, лежа на новой постели, оборудованной различными подъемными механизмами и непонятными приспособлениями, Лео смотрел в потолок, погруженный в воспоминания. Вещи, казавшиеся самыми естественными и простыми раньше, такие как подъем по лестнице или выход на улицу через широкое крыльцо с пятью ступенями, стали труднейшими испытаниями. Он вспоминал, как в детстве бегал по коридору, гоняясь за кошкой, как сидел на подоконнике в кабинете отца и смотрел на птиц, щебечущих за окном. Сейчас же любое движение отзывалось болью, даже когда Леонард просто переворачивался на кровати. Время текло безжалостно.
Адаптация к новой жизни стала для Леонарда настоящим испытанием. Ежедневные вызовы и трудности отныне стали его рутиной. Каждый шаг был болезненным напоминанием о том, что он больше