долина покрыта бойцами:
Столько сарацин полегло на густой траве,
Столько белых панцирей, блестящих броней,
Столько изломанных копий и знамен в лоскутьях!
В этой битве победили французы:
Боже! Как тягость для них растет!
Карл потеряет в них свою опору и гордость.
Велика скорбь, ожидающая Францию!
Французы дерутся лихо и усердно,
Неверные гибнут тысячами, тьмами.
Из ста тысяч не осталось в живых и две.
Говорит архиепископ: «Наши воины храбры!
Под небом нет царя, имеющего лучших».
В летописях[62] Франции написано:
«Так должно быть по праву в великой стране,
Чтобы нашему императору служили добрые вассалы».
Идут они по долине, отыскивают своих.
Плачут их очи от горя и жалости,
Из сердечной любви к их родичам.
Вот пред ними покажется Марсилий с великой
ратью.
Граф Роланд – добрый рыцарь,
И Оливьер, и все двенадцать пэров,
Да и французы действуют весьма похвально.
Язычникам смерть приносит их доблесть.
Из ста тысяч один лишь спасся —
То Маргарис, да и тот бежит.
Но хоть он и бежит, его нельзя упрекнуть:
Он явит на теле его великие знаки (храбрости) —
Он пронзен четырьмя ударами копья.
Он возвращается в Испанию
Рассказать обо всем королю Марсилию.
Король Маргарис отправился один.
Копье его сломано; разбитого щита
Под навершьем не длиннее полупяди осталось.
Сталь его меча окровавлена,
Панцирь пробит и растерзан,
Сам он пронзен четырьмя копьями.
Так возвращается он с поля битвы, где лихо
сражались.
Боже! Что это за барон, будь он христианин!
Он все возвещает королю Марсилию,
И внезапно падает к его ногам,
И молвит: «Государь, скорей на коня!
Вы застанете франков из Франции утомленными.
Так они били и мучили наших.
Их копья и пики утрачены,
Большая часть их перебита;
Оставшиеся в живых сильно ослабели,
Множество раненых, обагренных кровью,
И у них нет оружия для защиты!
Вы без труда отмстите за наших.
Хорошо будет их победить, государь,
знайте это».
Французы зовут Роланда и Оливьера:
«Двенадцать пэров, к нам на помощь!»
Архиепископ первый им ответствовал:
«Божьи люди, будьте добры и храбры;
Сегодня примете венцы на чело,
И вам уготован святой рай».
Горе и жалость охватили их тогда.
Один оплакивает другого по дружбе,
Все обменялись поцелуем любовно.
Роланд воскликнул: «Бароны, теперь на коней!
Вот Марсилий и с ним сто тысяч