Владимир Графский

Преданные


Скачать книгу

Вырос он в детском доме, какие там могут быть родные… Он даже не знал, как родственники выглядят, не представлял, какие отношения бывают между ними, как эти люди общаются, как живут, какие чувства испытывают друг к другу. Евгений подумал, что произошла ошибка, а вышло так, что новость эта оказалась самым большим событием в его жизни.

      Мысль о матери всю ночь не давала ему покоя. Из книг он знал, какой должна быть мать, как она должна относиться к своим детям, как любить их, на какие жертвы может быть способна… И теперь он вспоминал все, что знал о матери. Он всегда был уверен, что с самого первого слова на школьной доске, ему все известно о матерях. Был уверен, что у него тоже была мать, такая же добрая и любящая, как и у всех. Иногда ему даже казалось, что он ее помнит. В детстве он был уверен, что она где-то рядом, что какая-то нелепая случайность на время разлучила их. И вдруг, все эти его знания, предположения провалились, как в пропасть. Неожиданно Евгений обнаружил, что в жизни-то он ни с одной матерью не встречался, не было у него ни знакомого, ни друга, которого воспитала бы мать. А выражение «маменькин сыночек» у них в детдоме было самое оскорбительное.

      Женя перебирал в памяти всех знакомых, кто только мог по возрасту подойти ему в матери, но никого выбрать так и не смог. Все они были для него одинаково чужими, далекими… Пожалуй, только соседка по коммунальной квартире, Анастасия Дмитриевна… Единственный человек, чью доброту он всегда чувствовал. Каждый раз, когда она пекла пирог, первый кусок всегда доставался ему, а запах этого пирога превращал их общую квартиру в дом, в одну маленькую семью, где на время становилось тепло и уютно. В благодарность Евгений иногда оставлял на ее кухонном столе алую розу. Анастасия Дмитриевна не любила букеты, признавала только один цветок. Но соседка была одинокой и старенькой, и по возрасту могла бы быть ему, скорее, бабушкой, чем матерью. Да и умерла она уже несколько лет назад. Получалось, что теплоту только этой старушки Евгений в жизни и видел.

      «Может быть, – рассуждал он сам с собой, – именно такие отношения и бывают у родственников? Меня ведь никто не просит иногда ходить к ней на кладбище, класть на могилу розу, мысленно разговаривать с ней там, на кладбище»

      Потом в памяти мелькали уже незнакомые женские лица, несчастные старушки в переходах метро, опустившиеся алкоголички, но все это были чужие лица.

      Неизвестно, что подтолкнуло Евгения поехать в сумасшедший дом, захотелось ли ему ощутить на себе родственные связи или только что-то узнать о родственниках, а может быть, это было простым любопытством, но он твердо решил поехать. И хотя теперь для него совершенно очевидно, если бы он тогда никуда не поехал, ничего бы с ним не произошло, жизнь его оставалась бы прежней, ровной и безмятежной, душа его не была бы так изуродована, и слово «эмиграция» оставалось бы для него бессмысленным, чужим звуком.

      Да, это так – ничего бы с ним не случилось. Но странно