Даже фамилия у нее вроде Попчак или Топчак. Словом, какая-то наша глянцевая дамочка пыталась вступить в наследство, но там оказалось не все так просто. Да-да! Там хитрость какая-то есть!
– Как-то все это странно, – возмутилась Анна. – До детей-сирот эти деньги у нас не дойдут! Она что ж, эта графиня, не понимала, что все разворуют?
– Конечно, нет, Аннушка! – засмеялся профессор. – Это же сто лет назад было! Разве тогда воровали?
– О чем вы говорите, Афанасий Прокопьевич? Я же имею в виду Россию, а не Францию… У нас всегда воровали.
– Ну да… Вы, конечно, правы… Я хотел сказать, что так, как сейчас, в России никогда не воровали.
Шахова, наверное, могла бы продолжать убеждать Афанасия Прокопьевича, что ничего в России не изменилось, как воровали, так и воруют, но пожалела старика. Хотя ей очень хотелось напомнить своему учителю, что люди в России со времен Петра изменились до неузнаваемости, не говоря уж об уровне жизни, здесь даже как-то и сравнить не с чем. Только вот уголовный закон, существовавший в том примитивном, диком Российском государстве, действует и по нынешний день без изменений, ну, если только отредактирован на современный лад. Да и не только уголовный…
– Да, вы правы, так, как сейчас, в России еще не воровали… – согласилась Шахова, чтобы не продолжать эту гнусную тему.
Собираясь в Париж, Анна обнаружила, что надеть ей совершенно нечего. Вся ее одежда была старомодна и порядком изношена. Да ей, никогда не имевшей собственного гардероба, ни разу не испытавшей той гордости, которой наслаждаются женщины в красивых нарядах, никогда это и не было нужно. Поэтому она быстро забыла об одежде. Главными в ее багаже были краски и мольберт.
В аэропорт Анну провожал Савелий. Расставаясь, он сунул ей пачку долларов. Новеньких… Как из банка. Шахова улыбнулась смущенно, взяла молча, положила деньги в сумочку и поцеловала Савелия.
– Что тебе привезти из Парижа?
– Мороженое, пломбир…
– Я серьезно!
– Тогда гайку от Эйфелевой башни…
– Хорошо! Будет тебе пломбир в гайке!
Группа вылетала из Внуково на собственном самолете Абрама Романовича. Для Шаховой это был первый полет в жизни. Она никогда не летала, не бывала в аэропортах, поэтому сверкающие роскошью коридоры и залы для особо важных персон ей ни о чем не говорили. Для нее все выглядело обычным, сравнить ей было не с чем. А вот когда Анна увидела огромные кожаные чемоданы Абрама Романовича, она вдруг заволновалась. Шахова вспомнила, что уже видела такой чемодан в машине Савелия в тот день, когда попала под колеса его автомобиля.
– Абрам Романович, а что это у вас за чемоданы такие огромные? – притворилась удивленной Шахова.
– О-ля-ля… Это специальные чемоданы… Мы в них из Парижа повезем картины. Открою вам секрет. Даже если мой самолет расшибется вдребезги или сгорит дотла, эти чемоданчики, в отличие от всех нас, останутся