это мимолетное прикосновение. Он вдруг осознал, что в движении было заложено чувство. И это заставляло трепетать его сердце.
Хотя, рыцарям и не положено умиляться, маркграф испытал нечто вроде щемящей тоски и нежности, точно увидел самого себя в детстве. Он вдруг понял, что эта луна таинственным образом связала их, и теперь уже ничего не вернуть назад.
Но, главное, Гэлимадоэ оказалась такой же, как и сам маркграф: чуточку язвительной, слегка коварной, но романтичной. Это было единением душ.
Герцогиня, словно бы почувствовала ход мыслей своего ухажера. Она вспыхнула, но руки не убрала.
– Я желаю танцевать с вами вечно! – вырвалось у юноши.
– А как же ратные подвиги? – лукаво изломила бровь Гэлимадоэ.
– Я же не единственный рыцарь в королевстве. – усмехнулся Тоскунел. – Во имя процветания культуры, меня вполне могут оставить при Вас пожизненным пажом.
– Слуг у меня и без вас хватает. – улыбнулась девушка.
Их пальцы, сами собой, точно жили особенной, отдельной от хозяев жизнью, нашли друг друга и сжались.
Наступило время тишины. Глаза говорили сами.
Нет, никогда раньше Тоскунел не верил в подобную романтическую чепуху. «Ах, воздыханья под балконом!»
Для начала нужно взять с десяток уроков игры на этом чертовом балогитасине, да потренировать голосовые связки.
Но сейчас, попав в подобную ситуацию, маркграф оценил пленительное молчание. Нет, ничего не нужно было говорить. Это только бы разрушило странное очарование. Мгновения вдруг стали объемными, огромными: они вместили в себя целую жизнь…
Но ничто не длится вечно. В дверях балкона метнулось нежно-голубое платье. Дама была красивой, изящной. На первый взгляд трудно было определить её возраст: она казалась сверстницей Гэлимадоэ, но тонкая нить морщинок у глаз, выдавала, что это не так. И глаза её были мудрыми, грустными и глубокими, такими, какие бывают у людей, много повидавших и переживших.
Тоскунел и Гэлимадоэ разжали пальцы и сделали вид, что вышли просто подышать свежим воздухом.
– А вы, молодые люди не боитесь того, что освещенные луной и окнами, вы здесь – как на ладони. У вас совсем нет завистников и соперников? А ну как сидит в кустах злодей и караулит именно вас? – женщина говорила плавно, мягко, чуть растягивая слова, а в глазах её плясали насмешливые искорки.
Заметив боковым зрением среди листвы сада одного из своих телохранителей, Тоскунел лишь усмехнулся:
– Подумаешь… Да если дворянина никто не пытается убить, значит, грош ему цена. Эко вы меня удивили. При дворе ведь даже бизнес такой есть. Раз в месяц наемники устраивают публичные покушения с метанием кинжалов, дротиков, подсыпанием яда. Помнится мне, за последние три года так никого и не погубили: то граф божий одуванчик заскачет, точно козлик, и увернется от смертельного удара шпаги; то любовница барона нечаянно уронит бокал с ядовитым вином, а какая-нибудь мышка, после