невозможно было ничего разглядеть, но затем я с изумлением обнаружил маленькую молитвенную келью – церковку. На аналое перед ликами закоптелых икон было прилеплено несколько оплывших огарочков, лежали свежие цветы. Откуда-то сбоку, из еле заметной трещинки, на строгие лики узкой полосой падал дневной свет.
Ощущение особой, благостной тишины окутало меня.
Было совершенно ясно, что келью посещали часто.
Здесь подолгу молились…
Не знало, сколько времени я провел в обнаруженной церквушке, но покинул ее с твердым намерением не говорить Амвросию о своем открытии – если он не счел возможным привести меня сюда, значит, это место должно оставаться в тайне…
Тогда я не знал, что наступит время, и сила, веяние которой я ощутил в этой бедной пещерной церквушке, властно позовет меня.
И я откликнусь на этот призыв!
Бродил я и по берегу моря, собирая плавник – обломки дерева, выброшенные волнами. Иногда волны выбрасывали предметы из другого мира, существовавшего в неведомой дали, – пустые бутылки, пластмассовые коробки, поплавки от рыбачьих сетей.
Амвросию не нравились мои походы на берег – он словно ревновал меня к морю или боялся, что вода снова причинит мне зло. Он не отвечал на мои вопросы – не открывал тайны «морского имени», делал вид, что не понимает, о чем я спрашиваю. Не удалось мне узнать и названия страны, в которой мы находились, и даже названия приютившей нас горы. Не знал я также, сколько времени прошло с той поры, как Амвросий нашел меня на берегу.
Я расспрашивал старца о ближайшем людском поселении, интересовался, известны ли моему спасителю такие блага цивилизации, как телефон, телевизор, газеты. Моя память сохранила образы-воспоминания обо всех этих предметах. Но Амвросий лишь отрицательно качал головой: либо не понимал, о чем идет речь, либо даже не знал о существовании интересовавших меня вещей.
Порой я сердился, и тогда Амвросий успокаивающе клал одну ладонь мне на плечо, а другой водил вокруг, укоризненно повторяя:
– А-ан-тро-о-пос! А-ан-тро-о-пос!
«Посмотри, какая вокруг благодать, – как будто говорил он, – чего же тебе еще надобно?!»
Как мне было втолковать ему, что все вещи на свете имеют названия, имена, но большинство этих названий выпали у меня из памяти или вовсе никогда не были мне известны…
Однако мир Амвросия не был настолько замкнут, как мой.
Ведь где-то он берет и овощи, и рыбу!
Кроме того, я никогда не видел, чтобы он пек пресные лепешки на камнях нашего очага, а они появлялись на нашем столе постоянно. Когда одолевавшее меня любопытство достигло предела, я решился проследить за монахом, ежедневно отправляющимся на прогулку.
Я дождался, когда Амвросий исполнит утренние молитвы, возьмет плетенку и покинет пещеру. Выждав некоторое время, я выскользнул наружу вслед за монахом. Его уже не было – видимо, успел обогнуть скалу и отправился