забавная история: во время медицинского осмотра окулист должен бы заподозрить слепоту у этого болвана, потому что взрослый мужик перепутал букву «Ш» с буквой «М», букву «М» с буквой «Т», и даже букву «А» его острый глаз принял за букву «У». Окулист, который сначала был сбит с толку, внезапно понял, что происходит: мужчина был зорким, точно ястреб. Со зрением как раз проблем не было, просто он был неучем, не знавшим ни одной буквы.
Бабуля говорила, что батюшка моллы Гияса был и того смешнее, еще более потешным типом.
– Ей-богу, сынок, никто в деревне не знал, сколько лет этому хрычу, он пережил и всех родственников, и всех сверстников. А когда настал отдавать концы, молла Гияс сел рядом с ним, чтобы почитать Йасин. Почувствовав, что дела плохи, старый хитрец приподнял голову с подушки и сказал, что молиться незачем, надо срочно позвать Немую Телли. Он говорил о бедной женщине, которой каждый раз давал подаяние, когда шел красть дыню из колхозного огорода. И что же этот хрыч выкинул, когда пришла глухонемая? Вынул платок, который прятал под подушкой, и отдал бедняжке со словами: у нее легкая нога, всякий раз, когда встречаю ее, отправляясь на важное дело, мне везет. Да, сынок, этот ненасытный скупердяй, даже уходя в мир иной, хотел купить билет в рай за какой-то пестрый платок…
Глава девятнадцатая
…Теперь, когда он посреди ночи до мельчайших подробностей вспомнил упрек сельского моллы, забавные истории своей бабули, и убедившись, что после нескольких дней бессонницы и сознание, и память его были в порядке, напряжение немного спало. Он закрыл окно, вернулся в комнату, и подумал, что этот настрой надо постараться удержать подольше, да и полезно занимать голову такими мелочами: и время проходит быстро, и настроение улучшается…
Зачем напрасно портить себе настроение?!
Он всё равно пойдет на митинг, даже если мир рухнет. Еще бы! Он ни перед кем не в долгу, ему ни от кого ничего не надо. Его уважали за принцип, то есть, за верность слову; почти все уважали. А то, что остался один, на это есть свои причины: просто он не поддерживал ни одну из сторон. Да и на завтрашний митинг он пойдет только по велению сердца, поэтому ему все равно, что с ним там будет – пусть забирают куда угодно. Пусть хоть бросят в подвал КГБ.
Когда он подумал об этом, немного развеселился тому, что окажись рядом Джахангир Фатих, который долгие годы обитал в подвале, наверно, внес бы поправку в это заявление, подобно молле Гиясу: не подвал КГБ, а подвал Министерства Национальной Безопасности!
Да не наверняка, а точно: капитан нового спартаковского движения – как настоящий солдат, который всегда бдителен на страже чистоты национального лексикона! – не упустил бы такой возможности, обязательно высказал бы свое мнение.
Почему-то в последнее время этот будуший Покоритель упорно настаивал, чтобы и он принял участие в «кровавых и решительных» митингах спартаковцев, и зная, что не присоединится, как назло, не отставал.
По сравнению с капитаном