в конце концов, превратился в жалкого чеховского чиновника…
То, что Корифей хотел навязать Фолкнеру, было, по сути, предположением, не более того. Отказ Фолкнера принять предложение – это, конечно, факт, притом весьма серьезный. Тут надо отдать должное Корифею.
А что, если он пошел бы? – вот тут уже сложно утверждать чего-то окончательно. Как знать, вернее, если не пошел, то как предугадать что и как сложится?!
Только домыслы, только предположения.
Бог с ним, с Фолкнером, если ссылаться на всякие домысли, а ведь в кои веки позвали и его самого. Да-да, вызывали его – вызвали по особому адресу! Хотя и не к Джону Ф. Кеннеди, но это было тоже достаточно серьезное приглашение.
Однако он не пошел.
Нужно было пойти? Видимо, да.
Сожалел ли он, что не пошел? Видимо, нет.
Черт побери, это очень похоже на загадочный вопрос и ответ Рамиза Ровшана, которого Корифей называл «Поэт без кожи»:
«Тот мир лучше, чем этот? – Может да, а может и нет…»
Да, по словам неординарного Корифея, настоящий поэт рождается без кожи, и подобно Назыму Хикмету, чувствует не только дыхание ветра, дующий по ту сторону каменной стены камеры, но даже легкий трепет нежного листочка, приглаживаемой утренним ветерком.
Глава пятнадцатая
…Впервые он увидел его в шумной чайхане тех далеких лет; притом чисто случайно: «Поэт без кожи» то ли из непонятного любопытства, то ли просто из-за скуки среди коллег, зажигал одну спичку за другой, будто искал при их свете что-то важное… Теперь же он заново сопоставив его вероятности о том мире, подумал: в самом деле, как можно точно знать, раз ты не пошел, не увидел, не был там, вернее, не умер?!
Если честно, этим первым разом все и ограничилось. Позже он видел его фотографию в газетах, смотрел выступления по телевизору, но, как ни странно, «Поэт без кожи» остался в его памяти каким он видел его в шумной чайхане на Азнефте, от которой сейчас не осталось ни следа.
Вообще, почти каждая случайность за его сорокачетырехлетнюю жизнь превратилась в необходимость, и в итоге было совершенно неясно какой случайностью порождены эти необходимости или же какой необходимостью вызваны случайности.
Тогда – как давно это случилось, Господи! – также было совершенно неясно, какой необходимостью порождена случайная встреча в лесу Кёнигсберга с Алимом Касумовым, которого еще никто не знал, и что побудило юного певца воскликнуть «О Боже, зачем же Тобою создан я?»
И сколько бы он потом ни ломал голову, не мог найти ответа: почему Господь позволил услышать ему это божественное восклицание, не записанное ни на какую ленту и слышное лишь деревьям в этой глуши – как мимолетную радость или пожизненное страдание?
Он не знал, нет, он не знал.
Ведь как и откуда знать?!
Ведь как это возможно, что купленный вчера билет на рейс из одного города в другой все еще в кармане, но ты… опаздываешь на поезд!
Разве можно такого