шерстяную маску-кулек.
Его пробирал страх. А кого бы, спрашивается, нет? Но еще сильнее он переживал за отца и за то, что могло произойти в том гараже. Эх, не надо было бежать… но отец сам приказал. Надо было оставаться с ним рядом, а на Иэна наплевать. А тот тоже хорош: сиганул с моста… Его, понятное дело, тоже предупредил. Но кто в здравом уме на такое пойдет? Норс вон прыгнул, и что? Здоровенный мужик, а вылез весь мокрый и дрожал как цуцик; сидел потом рычал всю дорогу, пока ехали.
Иэн Данн – парень с нутром, надо отдать ему должное.
Ну так и он должен быть. Нечего раскисать.
Вчера дома Гэри паковался, а у самого ум блуждал. Вернее, метался. Две недели назад мать рассказала, что человек, которого Гэри всю свою жизнь называет папой, на самом деле ему не отец. Отец, но не биологический. Объяснила, что произошло до его рождения – роман, беременность; призналась в своей ошибке, извинялась. Он вначале как-то все воспринял не задумываясь – какая, действительно, разница? Папа, он все равно папа и есть. А затем, и довольно быстро, пошли мысли. Вопросы пошли, да такие, с подковыркой…
Разница, оказывается, есть, да еще какая.
Кто он, Гэри, такой на самом деле? Откуда взялся? Где ему место?
Жить с матерью, но при этом зваться Малоуном? Или кем-то другим?
Поди пойми.
Он не знал. Но знать это надо.
До школы оставалось еще десять дней, и ужас как хотелось на День благодарения оказаться в Копенгагене, за тысячи миль от Джорджии. Уехать, улететь как можно дальше. Хотя бы на время.
Внутри клубился сонм горьких чувств, с которыми Гэри становилось все труднее совладать. К матери он всегда относился с уважением, слушался, не доставлял ей огорчений, но вот теперь над душой тяготела ее ложь. От Гэри она требовала, чтобы он все время говорил правду. А сама…
– Ты как, готов? – спросила мать по дороге в аэропорт. – Я слышала, у вас посадка в Англии?
Отец говорил, что они сначала сделают остановку в Лондоне, передадут на руки полиции парня по имени Иэн Данн, а затем стыковочным рейсом улетят в Копенгаген.
Гэри заметил, что глаза у матери припухшие, покрасневшие.
– Ты что, плакала?
Та кивнула.
– Я не люблю, когда ты уезжаешь. Скучаю.
– Так я ж всего на неделю.
– Да уж надеюсь, что не больше.
Гэри понимал, о чем она. В разговоре на прошлой неделе он впервые фразу бросил, что не прочь пожить где-нибудь в другом месте. Не дома.
– Ничего, Гэри, – вздохнула мать. – Все образуется.
– Скажи, кто мой настоящий отец. Биологический.
Мать качнула головой:
– Не могу.
– Да нет. Ты не не можешь, а не хочешь. Вот в чем разница.
– Я дала себе зарок. Этот человек никогда не войдет в нашу жизнь. Не станет ее частью. Я совершила ошибку тем, что была с ним, но исправила ее тем, что у меня есть ты.
Эти ее словеса он уже слышал. Проблема в том, что их все сложнее разделить. И те и другие основаны на лжи.
– Даже если ты узнаешь, кто этот человек, это уже ничего не изменит, –