Пётр Тимофеевич. Рад видеть. Вы хотите поговорить… здесь… сейчас?.. По работе?
– Отойдём… Давайте сюда, на кафедру, я договорился. Нам не помешают. – выстрелил ещё одной обоймой. – Парни подождут.
– Неожиданно свиделись. Я бы что-нибудь прикупил…
– Это лишнее. Вы где остановились?
– В общаге, как всегда, нелегально.
– У меня деловое предложение. Точнее, не по работе… Хотя, всё же по работе. – Внезапно Шкалик уловил, почувствовал, с каким напряжением Тюфеич борется, пытаясь не выказывать волнение. Или что там у него… Хочет сообщить ужасную для Шкалика новость? Нашёл отца? Мёртвого?
– Ничего… говорите… я постараюсь… – Шкалик поторопился заверить кадровика в… собственном мужестве.
– Собственно, речь о пустяке. Вам нужно переехать ко мне… домой. Я один живу. Мне вас не хватает. Нет-нет, что я говорю… Я предлагаю вам перейти старшим геологом к Труханову. Всё оговорено. Буянов уходит на пенсию. Пустая вакансия… Но это временно. Вы замените Труханова. Когда умрёт Миркин, будете… Замените его. У меня всё оговорено… с кем надо. Вопрос решённый. Нет-нет… Не отказывайте мне. И не отвечайте поспешно… – он неожиданно ухватился руками за лицо и с жаром потёр щёки, точно пробуждая себя от сна. Волнение уже не мог сдерживать. И лихорадочность глаз, засветившихся блеклой желтизной, выказала неожиданные слёзы. – Ничего-ничего… Я волнуюсь, давно не виделись…
Шкалик похолодел. Понял, что Тюфеич не просто волнуется. Он взведён пистолетным курком, в напряженной душевной работе теряет мысль… Что с ним? Что за бред несет? С какого перепуга? Почему Миркин умрёт? – последняя мысль обеспокоила необъяснимой досадой. Нормальный человек так не сказал бы… «Когда Миркин умрёт»… Выдумки в стиле Уэллса. Когда спящий проснётся… Тюфеич болен?
– Пётр Тимофеевич, у меня тут… есть… во фляжке. Давайте… за встречу? – Шкалик пытался делать вид, что не замечает состояния визави. Но и сам подрагивал напряжением рук, протягивая фляжку с коньяком. Тюфеич машинально взял её и приложил к губам, глотнул. Вернул Шкалику, скривив рот в гримасе. Наконец, справился с собой и снова загорячился.
– Не отказывайте мне. Не надо. Вопрос решённый. У тебя будет карьера, мы оба постараемся. Я ведь не говённый кадровик. Умею делать…
– А что с Миркиным? – Шкалик решился на вопрос, чтобы спровоцировать адекватную реакцию Тюфеича. – Он болен? Почему… умрёт?
– Да, он умрёт. – неожиданно жёстко рубанул кадровик. – Это вопрос решённый. Тебе не надо это знать… Не думай о чужой смерти… Это имущественное право сатаны… Ты поверь мне. Можно ещё глоток? – и машинально потянулся рукой к фляжке, как к пистолету из портупеи.
В это мгновенье дверь кабинета открылась, и голова Вовки Денисенко прошипела: «Пошли, Важенин приехал!..» Тюфеич быстро вернул флягу, не приложившись к ней, и пробормотал:
– Да-да, идите… Я подожду в машине,