почетная наука; и только эта наука должна быть, в двух отношениях, самой божественной. Ибо наука, которой Богу было бы угодно обладать, является божественной, как и любая наука, имеющая дело с божественными объектами; и только эта наука обладает обоими этими качествами; ибо (1) Бог мыслится как одна из причин всех вещей и как первый принцип, и (2) такая наука может быть только у Бога, или у Бога над всеми другими. Все науки, конечно, более необходимы, чем эта, но ни одна не лучше.
Однако приобретение ее должно в некотором смысле закончиться тем, что противоположно нашим первоначальным запросам. Ведь все люди, как мы уже говорили, начинают с того, что удивляются тому, что вещи таковы, каковы они есть, как они удивляются самодвижущимся марионеткам, или солнцестояниям, или несоизмеримости диагонали квадрата со стороной; ибо всем, кто еще не видел причины, кажется удивительным, что существует вещь, которую нельзя измерить даже самой маленькой единицей. Но мы должны закончить противоположным и, согласно пословице, лучшим состоянием, как это бывает и в таких случаях, когда люди узнают причину; ибо ничто так не удивит геометра, как то, что диагональ окажется соизмеримой.
Итак, мы указали, какова природа науки, которую мы ищем, и какова та отметка, которой должны достичь наши поиски и все наше исследование.
Часть 3
Итак, предметом изучения является анализ и классификация различных видов причин. В физике мы различали четыре смысла этого термина: (1) формальная, (2) материальная, (3) действенная, (4) конечная причина. Обзор прошлой истории философской мысли подтвердит нашу уверенность в исчерпывающем характере этого анализа, если мы обнаружим, что каждый принцип объяснения, использовавшийся предыдущими мыслителями, можно отнести к тому или иному из этих четырех разделов. Итак, самые ранние философы спрашивали только: Что является материальной причиной вещей – то есть, что представляет собой первобытное и неразрушимое тело, из которого все чувственные вещи являются тленными превращениями? Фалес, о причинах мнения которого можно только догадываться, говорил, что это вода (мнение, которое, возможно, имеет некоторую поддержку в ранней поэтической традиции); Анаксимен и Диоген – что это воздух; Гераклит и Гиппас – что это огонь; Эмпедокл предполагает существование четырех таких примитивных форм тела, Анаксагор – бесконечного числа. Отсюда вытекает вторая проблема. Каким образом происходят различные превращения первичного тела или тел; что является действенной причиной физического мира? Ранние монисты игнорировали эту проблему, за исключением элеатской школы, которая решала ее, утверждая, что изменения сами по себе являются простой иллюзией. Однако Парменид и более поздние плюралистические физики (Эмпедокл, Анаксагор) дают некоторый материал для ее решения, отводя одним элементам активную, а другим – пассивную роль в образовании вещей. Следующий вопрос, который, очевидно, напрашивается