С трудом волоча ноги, он подошел к моей хижине, посмотрел на реку, затем на небо, стряхнул на крыльце снег с сапог и вошел в дом.
– А, Самппа начал есть, – произнес он и сел к столу напротив. – Ночью будет сильная метель, – зевая, продолжил он, снял шапку с головы и положил ее на колено. У него были красные глаза.
– Скроет все дерьмо в клетках, – ответил я.
– Да, конечно. Я подумал, не успеем ли мы до этого потренироваться. Гоночная упряжка и молодежь.
Глядя на него, жевал хлеб и спрашивал себя, не издевается ли. Это же полная чушь. Нам следовало отправиться в сауну и спать, а не к собачьей упряжке, поскольку утром впереди та же гонка: встать спозаранку, покормить собак, собрать все собачьи кучи в ведро, надеть на собак шлейки, встретить первую группу, Матти отправится с ними, я разожгу для гостей огонь в гоахти[7], сварю кофе в кофейниках на открытом огне, принесу с кухни завернутые в полиэтилен булочки, стряхну снег с оленьих шкур, Матти вернется с группой, я позабочусь о собаках, группа уедет, новая приедет, следует помнить, что нужно улыбаться и разговаривать, а где-то в промежутке нарубить топором замороженный фарш на порционные куски в миски, отнести в подсобное помещение для оттаивания, и так до вечера, пока не наступит новое утро, и я вновь понесу еду и дерьмо.
Вот поэтому я и спросил у Матти, всерьез ли он.
– Да, да. Неплохо бы проехаться – несколько часов, прежде чем метель заметет колею. Шестьдесят километров и по следу. Что скажешь?
Я намазал новый кусок хлеба. Половину сразу же запихнул в рот, потому что мне нужно было подумать. Следовало найти способ избежать поездки. Матти заметил мою нерешительность, и его глаза сверкнули.
– Ты мечтаешь о соревнованиях на своей упряжке, так ведь? Если хочешь получить ее, это нужно делать немедленно. Не завтра, не когда будет более подходящий день, а сразу, – сказал он, а затем продолжил, что это может означать что угодно: все, что движет идею вперед, начиная с чистки клеток и обрезки когтей, – любая работа.
– Нужно делать, а не планировать.
Я пытался проглотить хлеб, но кусок был слишком большой и застрял в горле. Сжал кулаки и глотал до тех пор, пока не смог хриплым голосом произнести, что давай, мол, поедем. Прозвучало как у лицемерной вороны: ну конечно, мы отправимся, хотя ночная работа не включена в договор, хотя за сверхурочную работу не заплачено ни цента, хотя при зарплате стажера от прошедшей зимы не осталось ничего, кроме мозолей и усталости. Конечно, мы поедем, хотя это обернется против нас завтра и даже на следующей неделе. Я хотел бы иногда поспать. Мне требовался выходной, но сейчас мы отправляемся немного прокатиться с собаками, поскольку погода хорошая и у нас грандиозные планы, впереди большая гонка и прочие дела.
Не сказал Матти ни слова поперек, хотя на языке крутились сотни. Снова напомнил себе, что я на стажировке, и это мой «колледж» на пути к мечте. К обучению в нем относилось и воспитание выдержки. Заставил свои глаза улыбнуться, а рот – произнести слова, которые